Они двинулись в путь с Лекюиром в середине октября, проехали Барселону, Аликанте, Гренаду, Севилью, Кадис, Толедо и остановились в Мадриде, чтобы побывать в музее Прадо. Оказалось, что воспоминания первого визита (Никола было тогда 22 года) живы в памяти: Гойя, Эль Греко, Веласкес…

Гойя показался ему на сей раз замечательным, но слишком нервным. Художник должен скрывать свои настроения… А вот Веласкес! Какое величие, спокойствие, какое мастерство…

Де Сталь послал из Мадрида письмо Жаку Дюбуру, содержавшее восторженный панегирик великому Веласкесу:

«Это такой гений, что он даже не хвастает своей гениальностью, просто сообщает публике: да, я талантлив, но я принимаю это всерьез. Какое удовольствие! Какое наслаждение! Крепкий, спокойный, неколебимо стоящий на ногах, уходящий в землю всеми корнями, всем художникам художник, равно держащийся в стороне и от королей и от пигмеев, от самого себя и от окружающих. Сотворяющий чудо всяким прикосновением кисти, бестрепетный даже в своем трепете и колебанье, необъятный в своей простоте, своей трезвости, всегда на предельной высоте красочности, все в его власти, кроме него самого, а он, вот он на полотне».

От многих наблюдателей не ускользнуло, о ком и о чем пишет де Сталь в этом письме Дюбуру. Конечно, он пишет о собственной живописи. О чем вообще он может писать и говорить? О себе, о своих бедах, о своей живописи и ее близости к великим, величайшим в истории мастерам. О Гойе, который позволяет страстям вторгаться в олимпийское достоинство живописи. Вот он не позволит… Об Эль Греко… Читая эти высказывания, психиатр озабоченно хмурит лоб: нехороший симптом. Но искусствоведы подтверждают: конечно же, это о его живописи. Все очень точно. Приводя слова де Сталя о Веласкесе, искусствовед Федерико Николао сообщает, что все это можно сказать об антибских морских пейзажах де Сталя. Искусствоведам-писателям приходят на помощь искусствоведы-маршаны: полотно «Средиземное море» (всего метр на полтора) уже в начале двухтысячных годов было продано почти за два с половиной мильона долларов. А сколько же могут стоить нынче «Порт Антиб», «Корабли», «Мачты»? Да им цены нет!

Но вернемся к Веласкесу, Гойе, Эль Греко, вернемся к машине Лекюира…

Выйдя из музея Прадо, Никола де Сталь решает немедленно прервать это путешествие и вернуться в мастерскую. Там он будет исцеляться живописью, и может, Жанна все же будет приезжать время от времени. У нее есть свои интересы…

В письме Дибуру Никола сообщает о своем неожиданном решении. Он возвращается:

«Завтра я возвращаюсь в Антиб работать. Хорошее путешествие. Немало рисунков, несколько предметов для натюрмортов в моих чемоданах, если на них не позарятся таможенники, и безумное желание писать фигуры, портреты, всадников, рынки, толпу на рынках».