Такие двустишия бывают нередко рифмованными:

Песенный характер системы рифмовки определяется также и тем, что каждая вторая рифма принадлежит к той же грамматической категории, что и первая. Я говорю здесь именно о тяготении, о движении стиха, а не о застылой, законченной форме. Тяготение к песне сказывается и в той вокальной инерции, в силу которой одно и то же возникшее в стихотворении слово подхватывается по нескольку раз: «Пора с полуденного зноя! Пора, пора под сень покоя» (II, 425). «Не бойся молнии и грома, не бойся цепи и бича, не бойся яда и меча» (II, 425). «Слышу я конское ржанье, слышу волков завыванье, слышу погоню за мной» (II, 189). «Печальный звон — кандальный звон» (III, 29).