К этому празднеству исполнил портрет Игоря Северянина известный молодой художник Б. Линде».

Вечер в Таллине в зале Клуба Черноголовых в связи с 35-летием литературной деятельности «известного поэта и переводчика Игоря Северянина» состоялся 14 марта 1940 года. Действительно, его можно было с полным правом назвать эстонским — Северянин стал настоящим представителем эстонской поэзии в русской литературе. Помимо сборников Генрика Виснапу и антологии «Эстонские поэты за сто лет» в 1937 году в переводе Северянина вышла книга стихов эстонской поэтессы Марие Ундер «Предцветенье», а в 1939-м в его переводе появился сборник стихов Генрика Виснапу «Полевая фиалка».

За эту деятельность поэт от эстонского правительства получил денежное пособие. Историю своего хождения за пособием он подробно рассказал в письмах Фелиссе Круут.

В номере 18 рижского журнала «Для Вас» печатается стихотворное послание Александра Перфильева «Игорю Северянину»:

Таков был последний юбилей Игоря Северянина, мало напоминавший былые праздники, поэзоконцерты и гастроли. Его масштаб катастрофически сузился — не только на родине, но и в центрах эмиграции о поэте не вспоминали.

Продолжая разговор о культуре, «прогнившей, как рокфор», Рерих в следующем письме из Гималаев рассказывает Северянину:

«В прошлом году Б. Григорьев писал мне с великим отчаянием, как бы предрекая конец всякой культуры. По своему обычаю я возразил ему, что не нам судить, будут ли сжигать наши произведения. Ведь мы вообще не знаем ни читателей, ни почитателей наших. Помню и другое отчаяние, а именно, покойного Леонида Андреева, который писал мне о том, что “говорят, что у меня есть читатели, но ведь я-то их не вижу”. Именно все мы не видим их. Может быть, и Вам иногда кажется, что у Вас нет читателей. Но даже в нашей горной глуши нам постоянно приходится слышать прекрасные упоминания Вашего имени и цитаты Вашей поэзии. Ещё совсем-недавно одна неожиданная русская гостья декламировала Ваши стихи, ведь Вы напитали Вашими образами и созвучиями многие страны. Все мы находимся в таком же положении. Уж очень щедро было русское даяние. Потому-то так трудно усмотреть и урожай. Русская музыка, русский образ, русские слова запечатлёны во всех странах света. Нет такого дальнего острова, где бы не отобразилась русскость. Даже и в трудах и в трудностях будем беречь русское сокровище. Оно так велико и прекрасно, что — за ним будущее... Пока что весь мир несмотря на зависть должен был поклониться и русской литературе, и театру, и живописи — всему русскому».