– Приехали.

– Куда приехали? – спросил я с удивлением.

– Вот здесь поварня.

И он показал на небольшой, фута в два, холм снега, который поднимался в стороне. Якуты уже копали снег, и, прокопав вниз яму в сажень глубиной, они нашли трубу поварни. Постепенно отрыли дверь – с усилием отворили ее: внутренность поварни была туго набита снегом, который плотно был утрамбован ветром. Но беда – дров нет. Пришлось часть деревянных нар пустить вместо дров. Наконец печка растопилась (предварительно и ее надо было очистить от снега), и поварня начала принимать жилой вид, по стенам потекли ручьи таявшего снега, наконец стены обсохли.

Представляет ли себе читатель, каким вкусным при этих обстоятельствах показался мне ужин и горячий чай! Это было 30 декабря; ночь на Новый год мне также пришлось провести в этой поварне, так как буря не затихала. Как сейчас помню эту ночь: все мои спутники – и якуты, и казак – уже легли спать, снаружи неистовая буря стучит в стены. У меня в поварне тепло – вдобавок я укрылся еще меховым одеялом и на всякий случай надел на голову меховую шапку, на руки перчатки. На убогом столике горит свеча, а в руках у меня «La vie errante»[55] Мопассана, и я в мечтах путешествую по теплому и смеющемуся под южным солнцем Средиземному морю. Мои родные, мои друзья, – вспоминают ли они меня сейчас в эту новогоднюю ночь, поднял ли сейчас кто-нибудь из них за мое здоровье бокал шампанского? «С Новым годом, с Новым счастьем!»

Четыре года на далеком севере

Четыре года на далеком севере

Русское Устье – небольшое селение в 7 домов или, как на Севере говорят, в 7 «дымов». И оно считалось еще большим. Другие селения, разбросанные по рекам, были в 23 «дыма». Оно было в стороне от каких-либо дорог, только два раза в году туда приезжали якутские купцы – на весну и на Рождество. Они привозили с собой кое-какой необходимый товар, в обмен получали белых песцов. Сами жители кормятся исключительно рыбой.

Об отдаленности этого селения можно судить по тому, что от Русского Устья до Северного полюса нужно считать не больше 2000 верст, тогда как до Якутска, который нам обычно представляется на Крайнем Севере, было уже 3000 верст. Почты туда не было никакой, и я получал из дома письма лишь два раза в год и то только благодаря любезности купцов, которые мне их привозили. Письма из дома доходили до меня на 9-й или 10-й месяц. Почты с Русским Устьем не может быть уже по одному тому, что во всей этой окраине нет ни одного грамотного. Вообще, трудно себе представить край, более отдаленный и оторванный от человеческой жизни. Сами жители Русского Устья никто дальше 500 верст от него не ездил, никто не был даже в Якутске, а о России слышали только как о какой-то загадочной стране. От Петербурга Русское Устье отстоит на 11 000 верст, а от железной дороги – на 6000 верст.