Меня взяли за руки и повели в грязный и вонючий карцер, без окон, четыре шага в квадрате. За все пять суток меня ни разу не выпустили подышать чистым воздухом и вместо всякой еды мне давали ломоть черного хлеба и кружку холодной воды. Когда меня через пять суток вывели на тюремный двор, я едва держался на ногах: никогда раньше я не думал, что видеть солнечный свет и дышать свежим воздухом – такое большое счастье.

Постигшее меня наказание, оказывается, далеко не было случайным. Дело тут было не только в личном раздражении на меня губернатора Крафта – относительно меня у него были из Петербурга особые предписания: применять ко мне особо суровые меры, а для этого годился любой повод.

После карцера меня посадили в особую одиночку и подвергли особо строгому наблюдению. Раза три в неделю в моей камере производили обыск, каждый раз разбрасывая мои вещи по полу. Переписка моя просматривалась – каждое письмо по три раза. Все одновременно пришедшие со мной в Якутск товарищи уже получили назначения и свои места жительства, один я оставался в тюрьме и не знал, что со мной будет. Наконец мне было объявлено, что меня отправят в Русское Устье.

Сначала мне никто не мог объяснить, где это находится. Наконец, когда разыскали это место на картах, то все заинтересованные в моей судьбе развели руками. Русское Устье находится в 3000 верст к северу от Якутска, при впадении реки Индигирки в Северный Ледовитый океан. Отыскать это место можно только при помощи географического определения – 71° северной широты, 149°26' восточной долготы. Местечко это севернее всех других населенных местностей не только Якутской области, но и всего мира. Чтобы определить отдаленность этого места от всего мира, читатель должен сам взглянуть на географическую карту – она расскажет ему красноречивее самого подробного описания.

До меня никогда никаких ссыльных в это место не ссылали.

Когда мои родные узнали место моей ссылки, они прислали на имя губернатора из Москвы телеграмму, где умоляли его назначить мне не столь отдаленную местность. Губернатор в тот же день ответил, что согласен это сделать при одном условии – если я сам обращусь к нему с такой просьбой. Но просить о чем-нибудь своих врагов я не привык, и Русское Устье осталось местом моего назначения.

Но теперь у меня было новое осложнение – мне, оказывается, надо было ждать зимнего пути, потому что на Крайнем Севере нет дороги летом, когда вскрываются реки и оттаивают бесконечные и бесчисленные болота. География была определенно против меня: в Александровской тюрьме я должен был ждать летнего пути с января по май, потому что по Лене не было зимнего движения, наоборот, в Якутской тюрьме я ждал с июля по ноябрь зимнего пути, потому что на Крайний Север нельзя проехать летом.