Я как ответственный сотрудник Института и избиркома всегда «назначал» себя выполнять эту миссию и исполнял её несколько раз. Таким образом, я оказывался не только в резиденции Патриарха, но и в его личных покоях. Я приносил избирательные бюллетени и Патриарху Алексию I и Патриарху Пимену. Святейшие всегда меня любезно встречали, «голосовали», а потом предлагали чашку чая. Видя мой интерес, показывали домашнюю церковь, объясняли мне, профану, именования икон; меня, кстати, всегда приятно удивляла действительно монашеская скромность личных покоев Патриарха. Как-то Алексий I, узнав, что я психиатр и не противник религии, спросил меня, что я знаю про Валаамский монастырь и жизнь его обитателях после войны.

Понятно, что я ничего не знал, хотя и был как турист-экскурсант на этом острове. Патриарх спросил, что, если он попросит министра здравоохранения, то ни соглашусь ли я туда съездить как психиатр, тем более религиозно ориентированный, и собрать хоть какую новую информацию. Конечно! И министр здравоохранения СССР С. В. Курашов в 1965 году за несколько месяцев до своей смерти обратился ко мне с просьбой исполнить это прошение патриарха.

Так я в 1966 году второй раз оказался на Валааме. Я сразу представился, объяснив, что приехал по просьбе Патриарха, который просил об этой командировке Министра здравоохранения Курашова. Встретили меня доброжелательно, главный врач организовала что-то вроде экскурсии по корпусам, где находились инвалиды, кратко рассказала историю этого интерната.

Инвалиды в основном располагались в помещении Зимней гостиницы, а также в кельях, некогда предназначенных для приема паломников. Это был тяжелый контингент первой волны заселения Интерната. Действительно было фактом, что с конца сороковых годов калек-инвалидов Великой Отечественной войны «по предписанию», не спрашивая согласия (видимо, списки были составлены заранее на основании фактов нищенствования) начали вывозить в специальные интернаты. Бывшие защитники Отечества были без рук, без ног, некоторые при этом были ослепшими, оглохшими и явно слабоумными.

Аморальным в этой истории было то, что этих бывших защитников Отечества, отдавших молодость и здоровье Родине, сама родина в лице её большевицких властей не торопилась отблагодарить.

Вместо этого появилось партийное предписание убрать из общественных мест всех просящих милостыню. Но нищенствующих инвалидов было слишком много, чтобы было, куда их убрать: одно дело убрать с улиц, другое — как и куда их, не имеющих возможности себя обслужить и накормить, пристроить.