Облегчение Франции от того, что она избежала последствий депрессии, было недолгим. В 1932 году европейская торговля резко сократилась, оставив банки и валюты на грани краха. «Ежемесячные цифры за апрель – июнь катастрофические, – сообщал в 1932 году директор Луи Коллен. – Рю де ла Пэ теряет свой престиж. Если не будет улучшений, большинство ювелиров и швейных ателье закроются». Дело осложнялось конкуренцией со стороны универмагов, которые привлекли традиционных клиентов Cartier более низкими ценами: «Le Printemps и Galeries Lafayette открыли ювелирные отделы, которые хорошо работают. Они продают бриллиантовые кольца за 100 франков. Каждый Дом теряет по 20 франков на кольце, но делает себе рекламу».

Парламентская нестабильность во Франции стала нормой, с мая 1932 по январь 1934 года правительство менялось пять раз. В итоге начался бунт, приведший к падению правительства. Поскольку приход популистского руководства выглядел все более вероятным, Луи опасался за будущее страны. В 1935 году он расчистил свою парижскую квартиру. В ужасе от того, что вещи могут быть конфискованы, перевез их в Будапешт, где жила Жаки, и они решили останавливаться в отеле, когда приезжали в Париж.

Кризис захлестнул и ювелирный рынок. Неуклонный рост количества доступного культивированного жемчуга поставил рынок под удар: цены на природный жемчуг упали на 85 процентов. Cartier, который все еще получал от него львиную долю дохода, присоединился к своему конкуренту Rosenthal в борьбе за справедливую классификацию культивированного жемчуга. Они хотели, чтобы изобретатель культивации жемчуга японский бизнесмен Кокити Микимото маркировал свой жемчуг как культивированный, отличая настоящий жемчуг (как они утверждали) от подделки. Микимото настаивал, что его жемчуг, полученный путем «посева» в тело устрицы небольшого кусочка перламутра, был не менее настоящим. К несчастью для Cartier, многие клиенты ему верили. (Позже Микимото станет называть свой жемчуг культивированным, но торговле натуральным жемчугом уже был нанесен огромный ущерб.)

Ювелирный рынок 1930-х годов был наводнен культивированным жемчугом; большинство покупателей ювелирных изделий, не способных отличить его от натурального, были равнодушны к его происхождению. И только десятилетия спустя природный жемчуг снова стал цениться. Братья Картье отказались работать с культивированным жемчугом, несмотря на его доступность в разгар депрессии. Да, жемчужины могли быть крупными и совершенной формы, но не являлись естественным даром природы. Для Картье несовершенства, цветовые вариации и редкость натурального жемчуга оставались главной ценностью.