6

На премьеру «Жизели» пресса откликнулась множеством статей – естественно, в основном о хореографе-постановщике В. В. Васильеве. В одной из них балетный критик В. М. Гаевский назвал меня «Ренуаром на пленэре». На него, видимо, самое большое впечатление произвел мой берет с брошью, подаренной Живанши…

Знакомство с Гаевским произошло в 1997 году, когда мы летели на гала в Нью-Йорк, организованное С. Даниляном, о чем я уже рассказывал. Вместе с артистами Сергей вез в Штаты целую бригаду наших балетных критиков во главе с Вадимом Моисеевичем.

На обратном пути мы летели в Москву с пересадкой, перерыв между рейсами был три или четыре часа. Артисты побежали по магазинам, а я с балетоведами отправился в кафе аэропорта. Под нехитрое меню Гаевский начал говорить о «Жизели». Мне так интересно стало, я же готовлюсь этот спектакль танцевать. И все, рядом со мной сидевшие, замерли, внимая его рассказу. Гаевский действительно замечательно рассказывал. Говорил о том, какие удивительные изыскания он сделал по поводу «Жизели».

У меня есть два любимых японских выражения. Когда кто-то рассказывает и все слушают, открыв рот, они говорят «дес ка!», типа «вот это да!». И второе «соу дес не!», то есть «не может быть!». В общем, критикессы только успевали восклицать: «дес ка!», «соу дес не!», добавляя к тому «как вы нашли эти документы?!», «ах!», «невероятно!».

На что я, держа в одной руке чашку чая, в другой свой надкушенный бутерброд, сказал: «А зачем вы так мучились?» «В смысле?» – не понял Гаевский. Уточняю: «Зачем вы это искали в каких-то документах, когда это написано Л. Д. Блок, у Слонимского есть отдельная книга „Жизель“. Критики заволновались: «Как есть книга „Жизель“ отдельная?» – «Да, она была выпущена в пятьдесят каком-то году, такая тоненькая. И в книге „Наш балет“ А. А. Плещеева рассказано про это. И в IV томе „Истории танцев“ у С. Н. Худекова есть, – говорю, – его, правда, тяжело найти, но можно посмотреть в Ленинской библиотеке».

Эти специалисты даже не слышали никогда о существовании этого IV тома! «Сигнальный экземпляр существует, правда, в очень небольшом количестве. Очень дорогая вещь. У меня IV тома тоже нет, но есть три предыдущих», – уточнил я.

Закончив свой монолог и взглянув на Вадима Моисеевича, я вдруг почувствовал холодок, пробежавший по моей спине, и в тот же миг понял, что только что в его лице я обрел влиятельного недоброжелателя, скорее даже врага.

Вступая в диалог с Гаевским, у меня в мыслях не было покуситься на его авторитет, просто я с детства любил читать книги и у меня были хорошие учителя.