Мне дали какую-то новую роль, я ему говорю: «Ой, дядя Володя, это такая тяжелая партия!» И слышу в ответ: «Да ладно! Сначала диагональ
14
Во время гастролей 1998 года по провинциальной Америке я, к счастью, «потерял» своего официального педагога-репетитора. Между нами никогда не было ни творческого согласия, ни понимания. Вернувшись в Москву, буквально через два дня я уже танцевал «Баядерку». Репетировал со мной, за отсутствием педагога, сам Богатырёв. Репетиции с Александром Юрьевичем привели меня в изумление, он не только великолепно показывал, но умел объяснить, подсказать. От такого педагога я бы не ушел никогда! «Отчего вы не преподаете?!» – сказал я ему. В Штатах Богатырёв несколько раз давал класс – это было так профессионально, с пониманием необходимой артистам, именно в данный момент, нагрузки. К сожалению, Александра Юрьевича манила должность руководителя, очень жаль, что он не реализовал своего педагогического таланта.
На 30 мая 1998 года был назначен юбилейный вечер М. Т. Семёновой. Вывесили программу: I акт – «Класс-концерт», урок с Мариной Тимофеевной показывал ее «семеновский полк»: Н. Сперанская, Н. Семизорова, И. Петрова, Е. Андриенко, М. Жаркова, И. Зиброва и я; II акт начинался с «Розового adagio» Авроры с четырьмя кавалерами из «Спящей красавицы», с Н. Павловой. Вместе с Н. Семизоровой мы должны были исполнить финальное
А я, как это часто со мной случалось перед ответственными спектаклями, свалился со страшным гриппом. Пришлось отказаться от своих афишных спектаклей. Тут звонок дочери Семёновой – Е. В. Аксёновой: «Коля, ты где?» – «Екатерина Всеволодовна, знаете, мне так плохо, неделю уже лежу с высоченной температурой, не знаю, смогу ли танцевать». – «Делай что хочешь, но ты должен участвовать в классе». – «Конечно, в классе я выйду, даже если буду стоять только на одной ноге! Я на ресницах приду!»
На следующий день я буквально приполз на урок, есть видеозапись, мы занимались в зале № 3. Когда вошла Марина Тимофеевна, за ней ввалилась толпа репортеров с камерами. Семёнова находилась в прекрасном, приподнятом настроении, она встала к станку и начала показывать комбинации. Есть кадры, где она около меня стоит, Ленку Андриенко за «пучок» дергает…
На том классе карьера балерины Галины Степаненко как ученицы Семёновой была при всех, под этими камерами, закончена. Марина не прощала предательства в профессии. Степаненко сезон не появлялась в театре, у нее появились другие интересы, форма была потеряна. Сначала Семёнова попросила уйти Галю со среднего станка, потом и вовсе отставила ее подальше от глаз. В программе юбилейного вечера Степаненко должна была танцевать «Тени» из «Баядерки» в финале. Когда класс закончился, все еще находились в зале, Семёнова подозвала к себе Семизорову: «Ниночка, Коля нездоров, не надо вам танцевать с ним „Спящую“, ты станцуешь для меня „Тени“?» – «Конечно, Марина Тимофеевна!» Степаненко стояла рядом, все слышала. Как сказано в любимом мамой романе С. Моэма «Театр» – «это был конец Элис Крайтон». Марина Тимофеевна не допустила Галю на сцену в тот вечер.