75

Когда выпадало свободное время, я зачитывался мемуарами директора Императорских театров В. А. Теляковского, которые в то время начали выходить в свет в полной версии с очень интересными комментариями. В общем, наслаждаясь книгой и репетируя «Баядерку», я был весь в искусстве. А в Мариинском театре тем временем шла своя жизнь. Втихаря от меня готовили другой состав исполнителей.

Подошло время примерки костюмов, мне сказали, что со мной туда хочет пойти помощник Вихарева. Идем, и тут я понимаю, что меня ведут в мастерские какими-то окольными путями. Потом выяснилось, что там в этот момент мерил костюмы ученик ведущего педагога театра Г. Н. Селюцкого – Игорь Колб, которого приготовили мне на смену в партии Солора. Помню фразу Светы Захаровой: «Не даст Махар тебе премьеру никогда станцевать!»

А у меня в Большом театре две «Пиковые дамы» в афише стояли. Я уехал на три дня в Москву, и именно в эти три дня Гергиев пришел посмотреть репетицию «Баядерки»! Молодец Вазиев. Вернувшись в Питер, дальше репетирую, танцую сценический прогон. Завтра премьера, вывешивают состав, и оказывается, что Солора танцую не я, а Колб. Потом мне рассказали, что за мою кандидатуру выступили все ведущие педагоги Мариинского театра, за исключением Селюцкого, конечно. К Гергиеву ходила даже Г. Т. Комлева, сказала, что «нельзя такое делать, есть разница между Цискаридзе и этим мальчиком»…

Я никакой волны поднимать не стал, пришел в канцелярию: «Дайте мне хоть место в зрительном зале. Хочу посмотреть спектакль, я столько сил и времени на него потратил». И мне дали место в ложе, над Царской, с правой стороны, как сейчас помню, место № 1. Новости Мариинского театра хоть и распространяются быстро по городу, но много людей пришло в театр в тот вечер, чтобы посмотреть именно меня. А меня нет.

Поскольку «Баядерка» – спектакль долгий, чтобы не опоздать на ночной поезд в Москву, я пришел в театр с чемоданом. Пока я этот чемодан пристроил, получилось, что я вошел в зал за одну секунду до того, как начали тушить свет. Зашел, поздоровался с сидящими там А. Асылмуратовой и К. Заклинским. Судя по их лицам, они очень удивились, что у меня место № 1. К тому же они так уплотнились, что мне пришлось туда пробираться и стульчик свой подвинуть, чтоб удобно было сидеть, все-таки ножки у меня не маленькие. Из-за того, что я появился в ложе, да еще стал и стульчик двигать, меня увидел весь зрительный зал. Публика начала аплодировать и кричать: «Цискаридзе, браво!» Видно, все уже были в курсе сложившейся ситуации. Я встал, как воспитанный человек, раскланялся. На что Асылмуратова ядовито заметила: «Это должно войти в историю Мариинского театра!» Наконец потушили свет, и дальше началась белиберда.