– Оно неплохое, – сказал отец. – Очень даже ничего.

Я согласилась, хотя и задумалась: не слишком ли оно оригинальное? И во что будут одеты другие, когда я туда приеду? То пальто походило на костюм французского мима. Отец купил его.

В тот день, когда он потратился на пальто для меня, мы почти не разговаривали. Мы отдали пальто в ателье и поехали обратно в Пало-Алто по шоссе 101. Он не стал шутить о том, что я буду работать в стриптиз-клубе «У Руби», когда мы проезжали мимо. Мне не пришло в голову, что причиной его молчания могли быть мысли о моем скором отъезде и о том, как он будет по мне скучать. Или, быть может, он думал о работе, о NeXT или Pixar. В последующие годы молчание между нами сгущалось. Вскоре он перестал мне писать и перезванивать, и я не знала, в какой момент все изменилось и почему. В тот день он смотрел прямо вперед, положив на руль обе руки, поводя плечом, потирая руль большими пальцами и стискивая зубы. Он совершал эти мелкие движения в определенном ритме, не совсем ровном, но все же механическом.

– Сейчас я научу тебя чистить туалет, – объявила мама несколько недель спустя, когда мы были дома.

Я показала ей вернувшееся из ателье пальто, и такова была ее реакция на него: вот что она собиралась подарить мне перед отъездом в Гарвард.

– Я не буду чистить туалеты там, куда еду, – сказала я.

– Может быть, – ответила она. – Но когда-нибудь будешь.

И она была права.

Кода

Кода

«Если ты чего-то желаешь, значит, время для этого еще не пришло. Когда ты получишь желаемое, у тебя больше не будет страсти, но будет время. Слабые желания сберегут от разочарования. Но ничто не сбережет лучше, чем видимость того, что ты сломлен».

Я поехала в Гарвард одна за неделю до начала учебы, чтобы принять участие в походе, который устраивали для первокурсников. Было жарко и влажно. Я стояла под белым навесом в очереди на регистрацию. Когда очередь подошла и я назвала свою фамилию, женщина отвела меня в сторону и сказала, что плата за мое обучение не поступила. Она как будто сомневалась в моем праве там находиться. Я ответила, что, должно быть, произошла ошибка, но очень смутилась и вновь почувствовала себя одинокой. Мое заселение в общежитие и зачисление откладывались. Я нашла телефон-автомат и позвонила Джеффу Хаусону, отцовскому бухгалтеру. Тот сказал, что постарается во всем разобраться. На следующей неделе, когда я вернулась из похода, оплата поступила, и я въехала в свою новую комнату.

В первые три месяца учебы, до того как отец перестал отвечать на звонки и электронные письма, я непрерывно жаловалась ему по телефону, что с тех пор, как переехала в Бостон, разучилась видеть. Все здесь было плоским и стояло слишком близко друг к другу, не было простора, видов, перед лицом теснились здания, и от этого болели глаза.