– Да разве так можно? Что вы! – вмешался Иван Иванович. Он снял перчатки, сунул их в карман и заявил:
– Руки у меня чистые, – взял нож обратно, грустно сказал: – Может быть, да и наверняка, пожалуй, я такой сыр в последний раз ем, так позвольте уж…
И начал резать тупой стороной лезвия. Сыр сворачивался в трубочку, становился ароматным и мягким, таял на языке.
– Такой сыр не режут, а гофрируют, – пояснил бывший гурман. Он не ел, а священнодействовал. – У-ух! Вот душу отвёл. Жаль, что хлеба нет.
Вскоре распрощались. Иван Иванович тихо зашагал к скаковой аллее. Гиляровский продолжал сидеть на скамейке против великолепного храма разгула прожигателей жизни и думал о ушедшем: «Как на службу, ежедневно являлся Иван Иванович в сверкающий огнями и переполненный щегольской публикой ресторан. Входил лоснящийся, пузатый; гордым и вместе с тем добродушным взглядом окидывал все столы и, направляясь к эстраде, за свой постоянный столик, раскланивался направо и налево.
– Иван Иванович! Иван Иванович, к нам! – раздавалось со всех сторон.
И он каждому отвечал, каждого по имени-отчеству называл и садился там, где компания казалась ему наиболее подходящей. Он везде был желанный гость».
Иван Иванович дошёл до скаковой аллеи, остановился, снял цилиндр и помахал им Гиляровскому. Вспоминая позднее этот прощальный жест, Владимир Алексеевич писал: «Это был последний цилиндр, который я видел».
Гостья. Осенью 1926 года в Москву приехала молодая грузинская актриса Наталья (Нато) Георгиевна Вичнадзе. В Тбилиси она дебютировала в фильмах «Отцеубийцы» и «Разбойник Арсен». Огромную популярность принёс ей фильм «Гюли».
Гостья.В столице Вичнадзе знала только В. В. Маяковского, поэтому сразу позвонила ему.
– Где вы, откуда вы? Я к вам подъеду сейчас же, – загудел в телефон сильный, сочный голос поэта.
Приехал. Нато была с мужем, который куда-то спешил, и Маяковский вызвался показать гостье Москву. Актриса вспоминала:
– Мы ехали по гладкому, ровному Ленинградскому шоссе[43] в такси старого образца, кузов его был тесен для Маяковского. Скрестив руки на груди, Владимир Владимирович говорил со мной.
Вернее, не просто говорил, а отвечал на раздумья актрисы о её будущем:
– Если вы серьёзно хотите отдаться своей профессии, то нужно отодвинуть на второй план ваши личные отношения, семью, иначе засосёт она вас или постоянно будет вас отвлекать. Вы, пожалуйста, только не думайте, Наташа, что я собираюсь вас разводить, нет, нет! Но человек ведь очень ценное существо. Боюсь я за вас – вы хрупкая женщина.
И вдруг, оборвав себя, предложил: