– Нет, Вася, это уж ты шествуй, а я зашагаю.

И зашагал, в глубоком молчании обдумывая ситуацию, невольным свидетелем которой стал:

«В высоком молчании мы чинно двинулись по Брюсовскому. И у меня было совершенно достаточно времени, чтобы подумать о Станиславском. А может быть, он и в самом деле Бог? Ведь Василий Иванович с ним порепетировал и поиграл на сцене без малого полвека! И вот под старость, сам будучи Качаловым, перед „свиданьем“ меняет галстук за галстуком, наряжается в чёрную тройку и разговаривает многозначительным шёпотом. Да и выходит, что Бог. Ну конечно, Бог! Бог! Бог!.. Только ведь ему одному – ему, Богу, – дозволено быть смешным, быть наивным, быть чудаком и не потерять своего божественного величия».

«В высоком молчании мы чинно двинулись по Брюсовскому. И у меня было совершенно достаточно времени, чтобы подумать о Станиславском. А может быть, он и в самом деле Бог? Ведь Василий Иванович с ним порепетировал и поиграл на сцене без малого полвека! И вот под старость, сам будучи Качаловым, перед „свиданьем“ меняет галстук за галстуком, наряжается в чёрную тройку и разговаривает многозначительным шёпотом.

Да и выходит, что Бог.

Ну конечно, Бог!

Бог! Бог!.. Только ведь ему одному – ему, Богу, – дозволено быть смешным, быть наивным, быть чудаком и не потерять своего божественного величия».

Это, конечно, перегиб увлечённого поэта. Но, к слову сказать, оценки роли театра и его основателя в культурной жизни Москвы всегда были запредельно высокими. Максим Горький писал, например: «Художественный театр – это так же хорошо и значительно, как Третьяковская галерея, Василий Блаженный и всё самое лучшее в Москве. Не любить его – невозможно, не работать для него – преступление».

В баню под конвоем. От Большой Никитской улицы до Тверской протянулся Воскресенский переулок, его первоначальное название – Большой Чернышёвский. Оно было дано в конце XVIII столетия по владению московского главнокомандующего З. Г. Чернышёва на углу переулка и Тверской, 13. В 1922–1992 годах переулок назывался улицей Станкевича; современное название получил по церкви «Малое Вознесение», которая стоит в самом его начале.

В 1870-х годах (и ранее) на Тверской площади располагалась Тверская полицейская часть с обширным двором. Одно время в ней содержался H. A. Морозов (1854–1946), будущий многолетний заключённый Шлиссельбургской крепости. В Москве состоялось «крещение» будущего знаменитого революционера и учёного.

Николай Александрович тяжело переживал своё первое заключение и, боясь сойти с ума, строил различные планы побега. Это казалось ему нетрудным из-за совершенной дикости окружения. Вот характерный диалог его с одним из охранников: