Вдоль конвейера стояли люди. Много людей — может, тридцать, может, пятьдесят. Они все были похожи на зомби. Посиневшие от холода лица в муке, на голове немыслимые серые шапочки, под серенькими халатиками какие-то жутковатые ватники. Они хватали катышки с ленты и раскладывали их на застеленные бумагой противни. У каждого рядом стояла своя стальная этажерка на колесиках. Когда все полки заполнялись, работники катили свою тележку в соседний цех и бегом возвращались обратно к ленте. У каждого на спине и на груди был приколот булавками номер. Как у легкоатлетов. Вообще, спортивная была обстановка: вся площадь цеха была разграничена волчатником[588] — видимо, чтобы участники соревнований не сходили с маршрута.

— А зачем флажки и номера? — спросил я Лешу, который мне показывал это свое технологологистическое ноу-хау.

— Номера, чтобы контролеры видели, кто норму выполняет, а кто нет. А волчатник, чтобы на перекур и на поссать не шлялись. Как кто вышел за флажки, так и всё — зарплаты не будет.

— Слушай, а почему они все как бомжи одеты? Где ты их взял?

— Да нигде. Сами приходят каждый день, в шесть утра у нас от СКК[589] очередь выстраивается, человек пятьсот. А мы берем на смену только сто.

— Что, каждый день новых?

— Не, иногда по два-три дня работают. Специально просят им зарплату не выдавать дневную, типа еще придут. Один малец две недели протянул. В завязку решил уйти. А так все больше однодневки. Получат в четыре часа зарплату и пьют потом неделю.

Леша мне объяснил, что смена начинается в восемь часов. Специальная команда быстро проверяет у всех паспорта, санитарные книжки (липовые, естественно) и берет у каждого претендента подпись на бланке договора и на всякий случай на пустом листе. Ну вдруг чего сломает кто, чан опрокинет, что-нибудь не то в Царь-мясорубку кинет. Например, себя. Потом же надо будет написать записку: типа никого не вините, это я сам, специально. В результате долгих раздумий о бренности бытия.

— И что, бывали такие случаи?

— Нет. Один хотел броситься. Белочка его задрала. Но напарник столкнул с лестницы на пол. Он только ногу сломал и ключицу. Так что это мы страхуемся. Контингент, сам видишь, какой. Проблемный…

Леша повел меня дальше, в следующий цех — упаковочный. Там уже замороженные катышки шустрые тетки укладывали в коробки и заклеивали. Коробки в ящики, ящики на поддоны. Ну а тут подъезжал рогатый погрузчик и нес их в нутро фур-рефрижераторов, подъезжающих к пакгаузу. Леша отправлял в день не меньше пяти фур. Это восемьдесят тонн готовой продукции.