Во время подготовки и проведения III съезда РСДРП и затем «в горячке революции» «философией заниматься приходилось мало»[661], и до 1906 года философские разногласия «не вмешивались» в отношения двух лидеров большевистской фракции. Они всплыли на поверхность, когда летом 1906 года Богданов вновь «презентовал» Ленину свою книгу – на этот раз третий том «Эмпириомонизма». Прочитав его, Ленин «озлился и взбесился необычайно», так как ему стало еще яснее, что Богданов «идет архиневерным путем, не марксистским». Ситуация усугублялась тем, что в это время и Ленин, и Богданов были ближайшими соседями. Любопытно, что в «Биохронике» Ленина эта «деталь» опущена – в ней лишь отмечено, что «позднее 20 августа (2 сентября) [1906] – не позднее 20 ноября (3 декабря) 1907 Ленин живет в Финляндии, в Куоккала, на даче “Ваза”, занимаемой большевиком Г. Д. Лейтейзеном и его семьей»[662]. И ни слова о том, что Ленин с Н. К. Крупской жили на первом этаже, в комнате справа по коридору, а Богданов с женой – в мезонине, на который вела лесенка, находившаяся в конце коридора[663].

Ленин написал Богданову «“объяснение в любви”, письмецо по философии в размере трех тетрадок», в котором выяснял, что он, «конечно, рядовой марксист в философии», но что именно «ясные, популярные, превосходно написанные работы» Богданова убеждают его «окончательно в его неправоте по существу и в правоте Плеханова»[664]. Ленин даже собирался напечатать эти «тетрадки» под заглавием «Заметки рядового марксиста о философии», «но не собрался» и впоследствии жалел об этом[665] Н. Валентинов утверждал, что это послание «содержало так мало знания философии и столь много оскорбительных для Богданова слов, что последний возвратил его Ленину с указанием, что для сохранения с ним личных отношений следует письмецо считать “ненаписанным, неотправленным, непрочитанным”»[666]. По мнению В. Д. Бонч-Бруевича, «только особой выдержкой А. А. Богданова, наверно чувствовавшего и знавшего, что всякая попытка совлечения партийной мысли на рельсы его философских рассуждений тотчас же встретит жестокий отпор со стороны Владимира Ильича и других ортодоксальных марксистов, можно объяснить, что он твердо выполнял условие совместной работы и в партийных рядах нигде не выступал со своими эмпириомонистическими представлениями»[667]. Эта манера общения – при помощи переписки – казалась странной обитателям и гостям дачи «Ваза», ставшей своего рода штаб-квартирой революции. В. Р. Менжинская вспоминала, что «тогда шутили по поводу того, что, живя в одном доме, отделенные между собой десятью-двенадцатью ступеньками, Ленин и Богданов обменивались толстыми тетрадями»[668].