Кроме того, возведение взглядов Маркса и Энгельса в абсолют, а их самих фактически в ранг пророков абсолютной истины свидетельствует об авторитарности мышления Ленина, для которого ссылка на авторитет классиков является достаточным доказательством истинности того или иного положения. В результате книга «Материализм и эмпириокритицизм» оказывается переполнена бесконечным количеством цитат и ссылок на высказывания самых разных авторов, чем Ленин старается убедить читателя в своей правоте. Однако стремлением подкрепить свою мысль авторитетом других авторов Ленин лишь еще раз демонстрирует авторитарность своего мировоззрения, которая вкупе с верой в непогрешимость «пророков» является признаком религиозного характера мышления, основанного не на науке, а на вере.

Какое же практическое значение имели эти особенности ментальности Ленина, о которых, по мнению Богданова, свидетельствовала его философская книга? Прежде всего они проявились в его манере полемики и нетерпимом отношении к своим оппонентам, в стремлении «подавить и уничтожить» противника в самом зародыше. При этом речь шла «не просто о грубой властности характера – недостатке, который может быть уравновешен и исправлен влиянием товарищеской среды», по словам Богданова[680]. Гораздо важнее, что следствием авторитарности Ленина был тот идеал централизованной партии во главе с непререкаемым лидером с жестко выстроенной властной вертикалью и подчинением рядовых членов руководству, который он неуклонно проводил в жизнь. В этой схеме не было места свободным дискуссиям о дальнейших путях развития организации, сменяемости лидеров и развитию инициативы снизу, которые являются элементами демократического устройства.

Напомним, что Ленин и Богданов не только по-разному оценивали политическую ситуацию в России и перспективы революционного движения после поражения первой российской революции, что приводило их к различным позициям в спорах о дальнейшей тактике партии, в частности о думской тактике социал-демократии, но и делали разные выводы из уроков революции 1905–1907 годов. Ленин продолжал делать ставку на централизованную партию, в которой все указания местным организациям раздаются из центра, сосредоточившего в себе партийных «мыслителей». А Богданов считал необходимым как можно более широкое привлечение в партию рабочих, но не в качестве статистов, выполняющих указания центра, а в качестве сознательных работников, новых лидеров, способных прийти на смену отшатнувшейся и «выбитой» арестами, ссылками и эмиграцией партийной интеллигенции. Отсюда – его ставка на партийную школу для рабочих, в которой ленинцы увидели угрозу своему руководящему положению в партии.