Должно заметить также, если уж идти по «цеховой линии», то Е. Эткинд вводит в книгу такую технически-терминологическую систему, которая даже в специальных словарях (А. Квятковский) не отражена.
К примеру, па стр. 40 Е. Эткинд подчеркнуто начинает разговор о том, что такое многоосмысленность лирики. А. Квятковский уходит от этого термина. Е. Эткинд вводит его именно как термин. Но если бы за этим была хоть какая-то научная убедительность! В частности Е. Эткинд пишет (со ссылкой на цитату из А. Ахматовой): «достаточно произнести имя „Пастернак“ и сочетания слов, казавшиеся до сих пор общими, начнут вызывать конкретные ассоциации — „Собеседник рощ“… Для Пастернака парк, сад, роща были самым полным осуществлением природы…»
К примеру, па стр. 40 Е. Эткинд подчеркнуто начинает разговор о том, что такое многоосмысленность лирики. А. Квятковский уходит от этого термина. Е. Эткинд вводит его именно как термин. Но если бы за этим была хоть какая-то научная убедительность! В частности Е. Эткинд пишет (со ссылкой на цитату из А. Ахматовой): «достаточно произнести имя „Пастернак“ и сочетания слов, казавшиеся до сих пор общими, начнут вызывать конкретные ассоциации — „Собеседник рощ“… Для Пастернака парк, сад, роща были самым полным осуществлением природы…»
Но ведь все дело-то в том, что недостаточно для многочисленного советского читателя произнести имя «Пастернак». А разве, если мы произнесем имя «Пушкин» или «Есенин» или «Прокофьев» или произнесем имена других поэтов — для них понятие «Собеседник рощ» — исключенное, не отраженное в их творчестве?! Чем вызвана такая навязчивая узость «научной позиции» автора? Понятие т. н. «многоосмысленности» оборачивается здесь узостью мысли или слишком ограниченными пределами раздумий о богатстве нашей отечественной поэзии.
Но ведь все дело-то в том, что недостаточно для многочисленного советского читателя произнести имя «Пастернак». А разве, если мы произнесем имя «Пушкин» или «Есенин» или «Прокофьев» или произнесем имена других поэтов — для них понятие «Собеседник рощ» — исключенное, не отраженное в их творчестве?! Чем вызвана такая навязчивая узость «научной позиции» автора? Понятие т. н. «многоосмысленности» оборачивается здесь узостью мысли или слишком ограниченными пределами раздумий о богатстве нашей отечественной поэзии.
Что за ахинея, какая такая «многоосмысленность»? Подобного слова я не слыхал никогда. Мой критик его повторяет несколько раз, он искал его в «Поэтическом словаре» А. Квятковского, а у меня его и нет, и не было. Я пишу «многосмысленность» и это — простое русское слово, даже и не термин; термин — лингвистический — звучит так: «полисемантизм». Рецензент придумал слово и сам топчет его! Как же он читает? Или это опять все нарочно?