В моей памяти этот разговор остался, как одно из самых тяжелых переживаний последнего периода жизни в Советском Союзе. Даже близкий друг сторонился меня, как прокаженного. Солидарность окончательно уступила место страху. Конечно, он был прав: находясь под наблюдением органов, я втягивал в орбиту наблюдения всех, кто приходил ко мне или просто пожимал мне на улице руку. Я не имел права требовать даже от моих друзей, чтобы они были героями. Все чаще мне вспоминались слова Бертольта Брехта: «Несчастна та страна, которая нуждается в героях!»

В конце сентября мы подали заявление в ОВИР на отъезд в Израиль. Опыт других говорил о том, что ответ поступит месяца через два, не прежде; время было необходимо — для отправления библиотеки, для разборки и оформления архива, для имущественных распоряжений, для прощания с близкими. Казалось бы, временем мы располагаем, в этом смысле мы чувствовали себя спокойно. Но даже и это спокойствие оказалось иллюзией: ответ пришел через четыре дня. Решение о высылке было заготовлено давно, и мне много раз давали понять это, только я старался не понимать. 16 октября мы вылетели в Вену, 25 прибыли в Париж.

Только что я привел слова Брехта. Когда мне пришлось переводить — в пятидесятых годах — его стихи об эмиграции, а позднее «Разговоры беженцев», я не думал, что тексты Брехта станут жизненно-актуальны для меня. Стихотворение «О слове „эмигранты“», созданное Брехтом в 1937 году, а мною переведенное двадцать лет назад, в 1955-м, кончается строками, которыми я хочу кончить эту книгу: