Во всяком случае, он был обвинен своими соратниками в пособничестве евреям и в поддержке «большевиков», что часто случалось в ту эпоху, если обвиняемый был чуть «левее» по взглядам, чем обвинитель. Он усугубил свое положение, высказавшись за смягчение мер по ограничению прав евреев, которые существовали в Российской империи во времена дела Бейлиса и которые, по его мнению, были не только унизительны и несправедливы, но и совершенно неэффективны.

Аркадий Францевич рассказывает: «…летом 1913 года, за несколько месяцев до судебного разбирательства дела Бейлиса, звонит мне по телефону из Петербурга директор Департамента полиции Белецкий С. П, предлагая немедленно прибыть по делам службы в столицу. По каким делам, мне Белецкий не сказал, заявил лишь о желательности моего скорейшего приезда». Аркадий Кошко в ту же ночь выехал из Москвы. На следующий день Белецкий сказал ему, что не знает причину его вызова в Санкт-Петербург, но что это было сделано по указанию министра юстиции Щегловитова, который срочно хотел его видеть. Встреча с министром была назначена на следующий день.

Далее текст записок моего прадеда становится неполным. Это произошло, я думаю, по причине настроений в русской эмиграции Парижа и честного слова, данного им императору Николаю II об абсолютной конфиденциальности его задания. В 1960 – 1970-х годах моя бабушка рассказала, что по прибытии в столицу Аркадий Францевич был приведен к императору Николаю II. Поскольку Аркадий Францевич отказался упоминать эту встречу в записках, то сошлюсь на слова моей бабушки. Император сказал ему примерно следующее: «Я вас пригласил, так как хочу узнать правду о виновности Бейлиса. Я не прошу себе судебной ошибки, несмотря на то что скорее предпочел бы, и я не скрываю это от вас, чтобы он оказался виновным, как считает большая часть наших сторонников».

И опять же со слов моей бабушки Ольги Ивановны Кошко, племянницы и невестки моего прадеда, Аркадий Францевич позволил себе тогда спросить у императора, хочет ли он узнать правду, даже если она не будет соответствовать его ожиданиям и ожиданиям наиболее консервативных кругов. Царь его уверил, что он этого хочет и что он ему гарантирует полную защищенность, какими бы ни были его заключения. Это обещание оказалось очень полезным в будущем.

Часть VIII Исход

Часть VIII

Исход

На чужбине

На чужбине

Предполагая дать моим читателям несколько рассказов о моей розыскной деятельности на чужбине – в Константинополе, – считаю необходимым рассказать, каким образом перенесся я из моего петроградского департаментского кабинета чуть ли не в сквозную комнатушку турецкой столицы. Я опускаю, разумеется, все перипетии, связанные с этим перелетом, как представляющие лишь личный интерес, но не могу не описать той обстановки, при которой зародилась у меня мысль о возобновлении моей деятельности в Царьграде, и как претворилась она в действительность.