Зарождение это произошло при весьма своеобразных и трагических условиях. Прижавшись к дымовой трубе на палубе «Риона», на коем бежал я из Крыма при врангелевской эвакуации, я меланхолически покачивался на волнах Черного моря. Запасы угля и продовольствия давно иссякли, аппарат радиотелеграфа не действовал. Если Робинзон томился в тоске от безлюдья, то я переживал обратное: на пространстве всего лишь нескольких сот квадратных саженей страдало со мной 9 тысяч человек, 18 тысяч глаз тревожно обшаривали горизонт, чая случайной помощи. Не буду долее утомлять читателя описанием пережитого за эти дни, кратко лишь скажу, что помощь свалилась с неба, мы были взяты на буксир американским крейсером и доставлены к Константинополю.

Вот тут-то, узнав о предстоящем местоназначении и не имея в дальнейшем представления о способе существования с семьей на чужбине, я и поделился своим проектом тут же, на «Рионе», с несколькими эвакуирующимися москвичами, по преимуществу служившими в прошлом по судебному ведомству.

В первые дни попал я на остров Халки, а затем, напуганный слухами о предстоящей якобы новой эвакуации в Сербию, дал скрепя сердце подписку об отказе на будущее время от помощи союзников и перебрался в Константинополь.

Я начал хлопоты по открытию частного детективного бюро. Хотя оккупированный город был разбит на зоны (английскую, итальянскую, французскую), но истинными хозяевами положения являлись англичане. К ним я и обратился.

В сопровождении жены моего старшего сына в качестве переводчицы явились мы в управление английской полиции, где и изложили свое ходатайство. Приняли нас кисло-сладко, заявив, что уже более десяти аналогичных прошений поступило за эти дни от русских (очевидно, попутчики по «Риону» опередили меня). Моя невестка принялась судорожно доказывать мои якобы преимущества над прочими конкурентами, указав, в частности, что в Англии поныне применяется моя система регистрации дактилоскопических оттисков. Это обстоятельство как будто бы несколько поколебало англичан, и нам обещали прислать извещение о принятом том или ином решении. Через несколько дней мы снова были приглашены в управление. На этот раз любезно принятые самим начальником, мы получили письменно просимое разрешение и копию с него.

Из соображений, в сущности, простой вежливости отправились мы и к турецким властям с тем же ходатайством. Там нам заявили, что подобная просьба настолько необычна для Турции, что вопрос этот может решить лишь сам великий визирь. Не без труда попали мы к нему на прием. Нас встретил благообразный носатый старичок в черном европейском сюртуке и красной феске. Не стану говорить о приеме, оказанном нам в чисто турецком духе, кувырканиям, приседаниям и поклонам не было конца. В результате наша мысль была названа гениальной, и великий визирь, всячески приветствуя ее, надеялся на дружную работу с турками. В конце концов он попросил оставить у себя выданное нам англичанами разрешение, но я из осторожности передал лишь копию, как оказалось, хорошо сделал. От турок я не только не получил разрешения, но и переданная им копия исчезла бесследно.