На фабриках начинали вращаться шкивы и, мелькая, превращались в смазанные круглые пятна; приводные ремни вспрыгивали и неуклонно падали вниз. В ответ на завывание моторов стали подавать свой голос машины.

И рабочие у машин включались в их стремительный ритм.

Отныне этот мир стал моим миром. Моя комнатка находилась в какой-нибудь сотне ярдов от фабрики, и каждое утро я вливался в поток людей, заполнявших улицы.

«Приступайте к работе одновременно с рабочими», — сказал мне Фулшэм.

Пронзительные гудки настигали меня, когда я, переводя дыхание, усаживался за свою конторку, подобно тому как рабочих они настигали у станков и машин.

Атмосфера в «Модной обуви» была совсем иной, чем в «Короне». Темп работы был куда более напряженным. В обувной промышленности, где из-за депрессии обанкротилось уже не одно предприятие, конкуренция обострилась до предела.

В магазинах стали продавать специальный раствор, им пропитывали изношенные подметки, чтобы продлить срок их службы. Раствор делал обувь более прочной и водонепроницаемой, и его охотно покупали. Новые ботинки приобретали только в случае крайней необходимости.

Благодаря тому, что я стал получать больше, я смог вырваться из клетки, по которой кружил, поглядывая через решетку своей физической неполноценности на манящие, но недосягаемые для меня дали.

Я сделал первый взнос и приобрел подержанную машину; ее колеса вернули мне ту свободу передвижения, которую я обретал в детстве, усаживаясь на быстроногого пони. Усталость — унылая спутница моих скитаний — покинула меня. Теперь я мог спокойно разъезжать по всему городу, не заботясь о расстоянии; отдаленные улицы и площади не вызывали у меня неприятного чувства, когда я рассматривал их из окна машины.

Выплатив стоимость машины, я обменял ее на лучшую, но теперь еженедельные взносы возросли, да и расходы, на содержание автомобиля оказались выше, чем я думал.

Свою обреченную на провал битву за существование фабрики начали с того, что усилили и без того беспощадную эксплуатацию рабочих и служащих. Мне жалованье срезали наполовину, и, чтобы сохранить машину, я должен был просить у компании, финансировавшей эту покупку, сокращения еженедельных взносов и продления срока выплаты.

Я стал питаться в самых дешевых кафе, во всем себе отказывать. Но твердо решил, что с машиной расстанусь в последнюю очередь.

На обувных фабриках люди отчаянно цеплялись за свою работу. Ослабевшие от недоедания девушки теряли сознание; у машин были поставлены специальные люди, «задающие темп». («Не отставай от своего соседа слева — иначе вылетишь с фабрики. А у него работа кипит. Его нарочно подобрали, чтобы он «задавал темп». Нужно, чтобы и у тебя работа кипела».)