— Кто это тут домовладелец, черт вас подери? — рассердился я. — Я сам как рыба об лед бьюсь. А ну вас к черту с вашими сапогами! Только и смотрите, где бы что урвать! Ладно, забирайте!

Я достал сапоги из гардероба и поставил на стол:

— Вот, пожалуйста!

Мой гнев привел его в замешательство, но он справился с собой и взял сапоги.

— Хорошие сапоги, как по-вашему? — спросил он. — Я за них пятнадцать монет отдал.

— Высший класс, непромокаемые — лучше не бывает, — ответил я. Дайте-ка их мне. — Я взял у него сапоги. — Обратите внимание, как пристрочен язычок. Видите? Он доходит до самого верха. В таких сапогах можно стоять по щиколотку в воде, — ноги не промочишь.

— Как раз такие мне и нужны, — сказал работяга. — Я ведь целый день работаю в мокрой земле.

— Натрите их растительным маслом, — посоветовал я, — тогда кожа не затвердеет.

— Так и сделаю, — с готовностью сказал он. — Спасибо.

И, уходя, добавил:

— Вот что, я не из тех, которые любят урвать что-нибудь. Если вам надо будет выкопать яму для уборной, только скажите. Я выкопаю. И ничего за это не возьму. Она нас обоих облапошила, — меня на несколько фунтов, и вас тоже… что ж теперь делать!

Освободившуюся квартиру заняла буфетчица. У этой довольно полной женщины были черные волосы и невозмутимые глаза. Она обладала спокойствием человека, который видит правду и мирится с ней. Она прекрасно знала, что жизнь отнюдь не усеяна розами, она видела, как радостно вступают в нее люди и как жизнь их встречает. Звали ее Джин Оксфорд, работала она в баре небольшой гостиницы.

Пока я заносил некоторые сведения в ее расчетную книжку, она спокойно рассматривала меня. В ее взгляде не было любопытства, она не пыталась определить, что я робой представляю и как со мной следует держаться. Она рассматривала меня без всякой задней мысли, и я чувствовал себя с ней свободно.

— Подпишите вот здесь, — сказал я, протягивая ей книжку.

Она встала, подошла к столу, наклонилась, взяла ручку; на ней была блузка с глубоким вырезом, крестик на золотой цепочке, который она носила под блузкой, вывалился и повис, покачиваясь, над столом, словно приглашая заглянуть в охраняемый им заповедник.

Подписав бланк, она задержалась на минуту, как бы ожидая продолжения разговора, и я предложил ей сигарету.

— У вас, вероятно, интересная работа, — сказал я, зажигая спичку.

— Интересная. — Она снова уселась и затянулась сигаретой. — Я переменила много мест. Эта мне подходит больше всего.

— А интересно знать — почему?

— Ну… там ты будто во всем участвуешь — кипишь в самом котле.