Теперь третья опасность, о которой я Вам говорил и на которой мне менее всего хочется настаивать, ибо она самая назойливая и самая неприятная, – это опасность наших эмигрантских настроений. Цена ей была бы, конечно, грош, этой опасности, если бы число эмигрантов не было так велико – в одном Париже их полтораста тысяч, и если бы, с другой стороны, она бы не передавалась и общественному мнению тех стран, где они живут. Здешняя эмиграция в большинстве случаев, будь то правая или средняя, здешняя эмиграция предпочитает все-таки же выжидать и критиковать, чем действовать; она попала на очень знакомую дорожку безответственной критики и, так как ей большевизм не грозит, и так как в большинстве случаев она кое к чему пристроилась, то она и отводит свои досуги на создание или повторение политических сплетен и на перемывание политических задов. Никто из них не удосужился съездить на места, чтобы дать себе въявь отчет в том, что там делается; о том, что там происходит, судят по отдельным письмам, а иногда даже и не по письмам, а по слухам. Отдельные факты и часто действительные ошибки раздуваются на степень усвоения нового курса; каждый день мы слышим о переворотах то в ту, то в другую сторону, и все это, вместе взятое, создает то нервное настроение, при котором все дело Врангеля невольно начинает казаться совершенно эфемерным.