Название «Ханаанский бальзам» встраивает коктейль в ветхозаветный контекст. До этого в парадигматическом ряду напитков, потенциально способных связать земное и небесное («коктейль, который можно было бы без стыда пить в присутствии бога и людей»), перечислялись «Иорданские струи» и «Звезда Вифлеема», обладающие схожей семантикой. Однако «Ханаанский бальзам» как текст связан не только с ветхозаветной темой.

Ветхозаветность «Ханаанского бальзама» подменяется советской идеологией: «Это даже не аромат, а гимн. Гимн демократической молодежи». Советская риторика в рамках описания коктейля становится существенной альтернативой для ветхозаветной традиции подобно тому, как коммунистическая идеология однажды пришла на смену религиозной парадигме. Кроме того, показательно, что для описания коктейля используется жанровая характеристика – гимн. Две мощные культурные струи, соединенные в этом коктейле, объясняют многие его свойства – идейность, пафос, ядовитость миазма, метафизику, воплощенную лишь в намеке, крепость, стойкость, «вульгарность и темные силы».

«Ханаанский бальзам» – первый в ряду четырех коктейлей главы «Электроугли – 43‐й километр». Он открывает список сложно устроенных рецептов (по сравнению с рецептами следующей главы), в которых, по замечанию героя, ошибаться нельзя. Но первый коктейль состоит всего из трех ингредиентов («Денатурат – 100 г. // Бархатное пиво – 200 г. // Политура очищенная – 100 г.»), каждый из которых образует существенную часть в строго выверенной пропорции – 1: 2: 1. Большую долю «Ханаанского бальзама» занимает кодифицированный спиртной напиток – бархатное пиво, однако и денатурат, и политура также широко употреблялись внутрь[1207]. Последние замечания актуальны, потому что степень художественности напитков с каждым новым рецептом будет возрастать, а доля конвенциональных в них жидкостей – снижаться.

«Дух Женевы»

В коктейле «Дух Женевы» на один ингредиент больше, чем в предыдущем («„Белая сирень“ – 50 г. // Средство от потливости ног – 50 г. // Пиво жигулевское – 200 г. // Лак спиртовой – 150 г.»), при этом кодифицированный алкогольный компонент в нем – лишь «пиво жигулевское». Остальные ингредиенты («Белая сирень», «средство от потливости ног», «лак спиртовой») больше провоцируют на рождение художественных ассоциаций, чем на гипотетическое желание читателей претворить рецепт в жизнь.

Комментаторы поэмы указывают на политическую семантику названия коктейля[1208]: «Дух Женевы» – вошедшее в русский язык выражение, означавшее надежду на взаимопонимание и окончание холодной войны. Поскольку эта идиома заряжена положительной, миротворческой семантикой, становится ясно, почему коктейль поможет прекратить «вызревание темных сил» после идеологически пробивного «Ханаанского бальзама». В алкогольном контексте слово «дух» каламбурно семантизируется и прочитывается и в значении ‘запах’. Проекция исходного смысла идиомы на предполагаемый «дух», исходящий от выпившего этот напиток, вызывает комический эффект: очевидно, что отведавший коктейль человек будет источать явно не то благоухание, которое в сознании советского читателя ассоциируется со Швейцарией.