Собственно, оснований предполагать самый печальный исход событий было более чем достаточно.

22 августа в Париже была получена телеграмма из Ставки о положении на фронтах летом 1917 года:

«Телеграмма от 22. 8.1917 г.

<…> В июне было наступление в России на юго-западном фронте (Броды-Станиславов), с 16 июня. 11 и 7 Армии атаковали в направлении <…> на Львов. 16 июля — прорыв противником юго-западного фронта. <…>

Наступление, начатое в середине июня (Галиция и Буковина), к 1-м числам июля замерло, главным образом по причинам морального порядка. 6 июля Австро-Германия начала свое наступление в Галиции (на Тернополь) и прорвала фронт 11 Армии. Наши войска, обнаружив полную небоеспособность, массами уходили с позиций. К 18 июля они очистили Галицию от наших войск. С 15 июля — удар по 8 армии, отходившей между Днестром и Прутом. К 21 июля 8-я Армия очистила Буковину, оставив Черновцы, а 1-я Армия уже располагалась на территории Румынии. 19 августа немцы начали операцию в Рижском районе. 21 июля мы оставили Ригу, утром взорвали верфи Усть-Двинска. Быстрый успех противника, несмотря на то, что план его давно был известен и меры по сосредоточению были приняты, следует объяснить исключительно потерей нашей армией боеспособности и стойкости по известным вам причинам».

Причины действительно объяснения не требуют, особенно если вспомнить, что в России, можно сказать, параллельно с куртинскими событиями, происходил военный мятеж Корнилова.