Что же заставило Гумилёва отказаться от давно лелеемых планов?
Вмешался Его Величество Случай, который, возможно, уберег Николая Степановича от турецкой пули, чтобы подарить ему еще три года плодотворной жизни на Родине и страшную смерть от руки своих соотечественников.
Дело в том, что помощником при Ермолове служил друг генерала барон Н. А. Врангель (1869–1927), баловавшийся до войны стихами и выпустивший в 1911 году сборник «Стихотворения». В том же году Николай Степанович дал в журнале «Аполлон», стихотворным отделом редакции которого он руководил, жесткую и разгромную рецензию на этот сборник. Барон счел себя оскорбленным и обиды не забыл. Видимо, узнав, кто именно едет к ним из Парижа, Врангель заранее настроил генерала Ермолова враждебно к Гумилёву, настроил до такой степени, что Ермолов едва не приказал Николаю Степановичу убираться немедленно после прибытия и сразу заявил, чтобы ни о каком Востоке тот не мечтал.
Что дальше произошло между ними, мы можем лишь гадать. Но, судя по всему, скоро отношение Ермолова к Гумилёву переменилось, причем, настолько, что генерал оставил его в Лондоне на неопределенное время (получилось — почти на три месяца) и устроил на работу в шифровальный отдел.
Вскоре, узнав, что сепаратные переговоры близки к завершению, и Россия выходит из войны, Николай Степанович принял решение возвращаться на Родину.
Друзья отговаривали его, даже устроили почетное и обеспеченное назначение Африку. Но все было напрасно. Гумилёв рвался в Россию, к семье, друзьям, к литературной работе. Заехав перед возвращением на несколько дней в Париж, оставив у друзей кое-какие вещи (в том числе, свои офицерские погоны, картины из коллекции экзотической живописи, книги), он сел на корабль и долгими окольными путями, через морские минные поля прибыл в конце апреля сначала в Мурманск, а оттуда за месяц через две линии фронта, добрался до Петрограда.