Самое значительное произошло в доме вечером, когда вернулась моя матушка и ей рассказали о странных событиях в квартире 37. Сначала она увидела забытый мною больничный лист, где были мои данные, однако в графе возраст стояла цифра 45, хотя мне было не больше 28 лет. Затем она увидела под стеклом моего письменного стола фотографию Джека Николсона из кинофильма «Полет над гнездом кукушки» и с криком: «ах, ты еще и любуешься этим подонком» с почти оргазменным удовлетворением превратила ее в пыль. В принципе, моя матушка вполне приличная кукушка, настоящая и довольно решительная женщина. Один раз под псевдонимом Нины Ефремовны она осмелилась прийти даже на квартиру к Тигру, чтобы разобраться с Женей, а заодно и с ситуацией, но Тигр ее не пустила. Другой раз пришлось освящать алтарь Елоховского собора после ее туда забегания, чтобы выяснить причины пьянства и мракобесия в церкви. Моя жена тоже настоящая женщина, хотя ей ох как еще далеко до «нашей Дианы». Придя домой и выслушав рассказ домочадцев, она молча собрала постельное белье, на котором лежал Женя, и выкинула его в окно.

Джек Николсон на той фотографии действительно был похож на тотального Евгения Головина, впрочем, как и Джони Фонтенио из «Крестного отца». Более того, Женя в Советском Союзе по-настоящему проживал ту жизнь, которую за него в этом фильме очень достоверно сыграл Николсон.

Как можно понять самого себя или другого человека, тем более если ни тот, ни другой не стремятся и не хотят этого. Самое простое разложить и преломить или, как говорят спортсмены-борцы, «лучше прижать их лопатками к ковру к их экваториальной плоскости». Вот мы видим свет далекой звезды и ничего об этом не знаем, но нам виден ее свет. Или это наше отражение в далекой галактике? Подобно любому веществу, человек мерцает, больше напоминая затухающий фитилек, но все же нужна ньютоновская призма, улавливающая этот почти невидимый блик и преломляющая его в спектр.

В процессе общения с Женей я постепенно стал понимать, что его центральной темой является тема не просто человека, а человека тотального, а сам он как раз и является своеобразным спектроскопом, который улавливает и расщепляет «свет» в надежде сфокусировать его в окончательно-финальном образе.

Призма по-разному преломляет все цвета спектра — от красного до фиолетового. Если попытаться искать в человеке семь основных добродетелей, покрасив их семью цветами радуги, то на совершенном спектрометре модели Е. В. Г. можно получить наиболее полный спектр. Мы получим максимально широкий спектр, состоящий в основном из узких цветных полосок или абсолютного их отсутствия и жирных черных линий негатива, на манер товарного штрих-кода на сером и унылом фоне нашей жизни. «Чернь чернее самой черной ночи».