Наталия Черных Евгений Головин как явление природы

Наталия Черных

Евгений Головин как явление природы

Не могу определить, что такое для меня Евгений Головин — легенда или нечто абсолютно живое, не ограниченное пространством-временем, как любимый актер в любимом фильме. Гарри Купер… Однако стоп. Эссеист, начавший с того, что он не знает, как ему относиться к тому, о чем пишет, да еще и признающийся в собственной неопределенности — это кто? За кого он меня, читателя, считает? Проще всего согласиться, что легенда и нечто абсолютно живое — одно и то же. Но к Евгению Головину это вряд ли применимо. У меня такое ощущение, что я знала его лично, а это не так.

Есть исключительные обстоятельства, властно меняющие акценты: да на нет и нет на да. Эти обстоятельства даются человеку, чтобы не думал, что он сильнее. Чего? Кого? Полагаю, что есть читатели, считающие себя сильнее всех и всего. Пусть считают. Не сомневаюсь, что они все могут и им ничего не нужно. А мне нравится встречаться с явлениями, превосходящими мои собственные силы. И нравится записывать впечатления от встречи с этими явлениями.

Каждый из нас — явление природы. Большего или меньшего масштаба, более высокого или низкого порядка, более интенсивное или менее интенсивное. Иерархия неизбежна. Каждый — нечто, что было задумано, когда земля едва была отделена от воды, а свет от тьмы. Каждого окружает сфера его личного пространства-времени, и именно она определяет зрительно-звуковой образ, часто совсем не похожий на то, что мы думаем о себе.

Нужна особого рода интуиция, чтобы пройти через протуберанцы — как к собеседнику, так и к себе самому.

Когда нарастающими волнами выходит информация: каков был человек, как он говорил, как выглядел, а к этому добавляются впечатления от записей голоса, видео, тексты — трудно удержать первое впечатление. Но в случае Евгения Всеволодовича Головина помню очень хорошо — улыбку. Асимметричная, но чистая и без едкого осадка улыбка. Какой у такого человека (бурного и нервного), по всем рассказам, быть не должно. Это было очень известное фото. Головин сидит у стола, видимо, во время беседы — и тут его поймал объектив. Сколько потом ни рассматривала фотографий — поражалась. Таких лиц сейчас нет и быть не может. А у него — есть. Это было чудо, пусть моего личного восприятия. Такие лица и головы были во времена Вольтера и энциклопедистов (а кто Головин?). Или вообще веке в семнадцатом (еще к этому времени вернусь). Но сейчас, в двадцать первом… Вопль о бесконечности развороченной — над пропастью встревоженного ада… Оказывается, лицо есть, а уж тем более — Головин.