Экзамен мой в Университете идет хорошо; я сдала словесный экзамен из истории русской и всеобщей, а последнее время все писала диссертации. Писать можно только в Университете, во время заседания, раз в неделю, и потому это ужасно много берет времени. Я взяла историю на главный предмет, и потому мне нужно писать из нее четыре сочинения. Из остальных предметов я ни о чем не забочусь, так как они даже не будут в моем дипломе, и я не буду иметь права ничего преподавать, кроме истории.

Теперешний профессор истории, Герье[205], очень добрый господин, экзаменует снисходительно, даже чересчур снисходительно, впрочем, не всегда. Иногда он ищет сделать что-нибудь для других, для экзаменующихся у него девиц, и это выходит очень мило и как-то наивно. Это еще очень молодой человек и до того симпатичный, что редко я встречала. Я ему горячо сказала на другой день словесного экзамена, что ничего не знаю, но желаю знать. Так как он предоставляет выбор темы сочинения самим экзаменующимся и требует, чтобы они писали на те исторические события, которые им хорошо известны, по каким-нибудь хорошим книгам, то я хотела выбрать для последнего сочинения, которое буду писать после праздников, – историю Абеляра par Guinet или Иеронима Савонаролы, но не нашла таких книг ни в одном из московских магазинов и взяла Michelet renaissance, из его Истории Франции[206]. Michelet я не люблю за его слог и за его мысли, но взяла потому, что другого ничего не знала, совета Герье спросить не догадалась, а Вас было спрашивать поздно. Я уже написала и отдала профессору три сочинения: о первой Английской Революции, по Маколею, причинах революции в Нидерландах, по Прескотту[207], и об отношениях Новгорода к удельным князьям, по Беляеву[208]; эти книги я читала уже довольно давно, особенно две первые. Мне очень совестно было писать эти сочинения, особенно когда думала, что человек серьезный должен читать такие глупости. Мне еще более совестно будет, если он напишет мне в дипломе: отлично, в чем я почти уверена.

А если б Вы видели, как барышни эти себя ведут в Университете! Одна чернильницу мою опрокинула, другая всю бумагу, на которой я писала, закапала чернилами и даже не извинилась, то место ваше, которое вы ненадолго оставили, займут, то стул ваш утащат, кричат, лезут к профессорам в ту минуту, когда те экзаменуют. Ну, уж барышни, неземные созданья! Смотря на них, убеждаешься, что необходимо иметь каких-нибудь казаков и жандармов «володеть и править нами».

В гимназиях здесь довольно курьезно учат. Учат всему, что должен знать человек, а выпускают из школы пятнадцати – шестнадцати лет. Учат с одиннадцати лет: зоологии и ботанике, алгебре и геометрии, физике и педагогии, всего не перечтешь, и все-то так плохо идет, как только можете вообразить. Девочка, выходящая из этих гимназий, из лучших учениц, не знает ничего, ничему не может учить. А если б Вы знали, что делают из несчастного французского языка!