Как и всегда в подобных случаях, город светился для меня светом. О, тысяча раз справедливо, что есть два солнца, над нами и в нас, и что ничего, ничего не сделает солнце над нами, когда его лучи не встретятся с солнечными лучами из нас. Я несу в себе солнце, и это солнце есть удовлетворенная любовь. О, я себе и представить не могу любовь иначе, как правду, правоту, так что особенное счастливое настроение духа влюбленных я определяю как особенное их просветление чувством своей правоты. «Теперь мы поживем! Теперь можно жить!» И никаких размышлений!
В возрасте старше пятидесяти Полина Н. вышла замуж за двадцатилетнего студента, большого почитателя моего отца. Этот юный энтузиаст, ставший впоследствии превосходным писателем и журналистом, был безутешен оттого, что он не знал Достоевского; и он захотел хотя бы жениться на той, которую любил его любимый писатель. Легко можно предположить, чем должен был закончиться столь необычный брак.
По обыкновению, Достоевская и здесь согрешила, трижды, против фактической правды, не говоря уже о тоне ее рассказа, таком же плоском и пошлом, как во всей ее работе. Розанов женился на Сусловой еще при жизни Достоевского в 1880 г., когда ей был 41 год, а ему 24 (родился в 1856 г.).
Характер Сусловой во всей полноте своих бурных и резких черт выступает из свидетельств ее мужа, В. В. Розанова.
…Эти черты с полной несомненностью обнаруживаются из свидетельств В. В. Розанова, обвенчавшегося в самый год смерти Достоевского с его прежней возлюбленной… Необходимо только иметь в виду, что речь идет здесь уже о женщине немолодой (в начале 80-х годов А. П. Сусловой уже было под сорок) и что свидетельства Розанова могут быть пристрастны в дурную сторону. Тем не менее они представляют высокий интерес с фактической стороны, а во многом совпадают с другими свидетельствами.