Преданный Вам
Варюша Вам кланяется и также желает весело встретить Пасху.
Глубокоуважаемая Анна Григорьевна!
Сердечно Вас благодарю за умный, осмотрительный и внимательный опрос юрисконсульта Победоносцева; да, мудреная это вещь, но расторжение связи отца с ребенком есть столь явно демоническая тенденция, что она крайне опасна для существа религии и церкви, если только содержится в ее принципах. Победоносцев с сердцем и далеким, проницательным умом; он полон жажды мира; и знает, что до времени скрывающиеся под водою камни обнаруживаются в полую воду. Религия и церковь вся держится на твердынях родительских чувств; и противополагать их, – повторяю, не столько для них, сколько для существа церкви, существенно опасно. Конечно, моих детей я никогда не брошу, не пойду «в путь века сего»; но что косвенно, через переименование их в «Николаевых» и «Александровых», когда они по плоти «Розановы», мне как бы подсказывается: «брось их», «брось любящую тебя жену», самоотверженную, трудящуюся, – потому что «записанная за тобою» гуляет на стороне: повторяю, это, не потрясая любви моей и сознания долга, косвенно и отдаленно тревожит фундамент церкви. Приписать детей в мой формуляр – это формальность, которая кровного ущерба никому не приносит; от Сусловой у меня не было детей; она сама ко мне никогда не вернется; пользоваться проституцией, мне предлагаемой «обычаями», дозволенною «законами» и терпимою церковью, – я не хочу; а следовательно, и церковь имеет долг «помочь в субботу вылезти из ямы впавшему в нее»[266]; т. е. она имеет долг сказать: живи брачно, не грязнись в проституции и не отрицайся детей своих. Это круг понятий, довольно ясный и существенно небесный, Божеский. Мне было бы все-таки отрадно, если бы Вы хотя переслали мои два письма, – которые я Вам дал, и это – К[онстантину] Петровичу. Он с сердцем человек, в нашу пору уже единственный (или из немногих) по проницанию. Вы же написали о детях один исход, указанный юрисконсультом: «Можете Вы лично обратиться в суд с просьбою об усыновлении детей – и возможен случай, что суд просто забудет опросить и жену Вашу, согласна ли она на запись в формуляр Ваших детей». Вот эту забывчивость Конст. Петрович мог бы внушить суду; и судьба детей моих могла быть устроена. Несколько строк частного письма – и «впавший в яму в субботний день» был бы вытащен.
Глубоко преданный Вам