Курить она начала сразу же после переезда в США и продолжала предаваться этой вредной привычке вплоть до обнаружения в 1973 году злокачественной опухоли в легких. Курила практически беспрерывно, размахивая мундштуком в такт словам. Любила швейцарский шоколад и кондитерские изделия. Не любила фрукты и вообще природу. Прекрасно готовила, хотя делала это крайне редко и весьма неохотно. Обожала кошек. Так и не научилась водить автомобиль, что крайне необычно для Америки.

Прекрасный оратор, она чувствовала себя совершенно свободно в любой аудитории, вне зависимости от числа присутствующих и их статуса. Записей ее русской речи нет, зато осталось множество выступлений на английском. Она до конца жизни говорила с акцентом, особенно заметным в сложных для русской фонетики дифтонгах, однако это нисколько не портило общего впечатления от ее выступлений, поскольку и разговорным, и литературным английским она владела виртуозно, практически не допускала ошибок. Во время публичных выступлений резкой и язвительной фразой могла отбрить как поклонника с его топорной лестью, так и противника.

Терпеть не могла неожиданностей, социальные тусовки, легкое общение; интересовалась только глубокими интеллектуальными беседами. Любила спрашивать в самом начале знакомства: «Каковы твои жизненные принципы?» Если в ответ человек начинал мямлить и говорить банальности, то навеки исключался из числа знакомых. Она считала свое мнение истиной в конечной инстанции – по всем вопросам, начиная от философии и заканчивая музыкой и искусством. Если с ней начинали спорить, могла впасть в безудержный гнев, до предела повышала голос и порой не контролировала себя. Эта черта, присущая ей с юных лет, с годами только усилилась. Могла бесповоротно разорвать отношения, если собеседник не соглашался с ее утверждением, что, например, «Бах – бездарен, а композитор имярек – велик и прекрасен». Пыталась обратить «в свою веру» практически каждого, с кем беседовала.

Айн Рэнд имела массу предрассудков, которые сложно объяснить рационально. Боялась летать и, насколько нам известно, лишь однажды, в 1963 году, смогла преодолеть страх и села в самолет. Признавалась Барбаре Брэнден, что боится посещать Европу, так как там ее могут похитить коммунисты[425]. Ужасно боялась бактерий, мыла посуду чуть ли не кипятком, надевая огромные перчатки. Уходя из дома, по нескольку раз проверяла замок, раз за разом возвращаясь к двери дома. Коллекционировала марки, с детства собирала всякие мелочи, а поэтому хранила билеты, открытки, письма и фотографии; привезла в Америку ворох семейных фото и документов, чем изрядно облегчила работу ее биографов. Крайне осторожно переходила дорогу, поскольку вскоре после иммиграции ее сбило такси (по-видимому, она не сильно пострадала, но память об этом событии сохранилась). Пила много кофе, чтобы поддерживать себя в возбужденном состоянии и работать ночи напролет.