Этот портрет великого австрийского писателя представляет собой трогательную дань уважения единственной крупной фигуре, признавшей и поддерживавшей талант Беньямина и в то же время не пытавшейся поставить его на службу собственным целям.

После того как в начале мая немецкие армии напали сначала на Бельгию и Нидерланды, а затем и на Францию, французские власти снова стали интернировать иностранцев. Беньямин вместе с Кракауэром, журналистом Хансом-Эрихом Камински и писателем Артуром Кестлером избежал нового интернирования благодаря вмешательству друга Адриенны Монье Анри Оппено. Но теперь уже более двух миллионов человек пустилось в бегство, спасаясь от нацистских армий. Беньямин поспешно забрал из своей квартиры все ценности и отдал на хранение основную часть своих бумаг[470]. Наименее важные из них он просто оставил в квартире, где они были конфискованы гестапо; часть бумаг пропала во время войны, а остальное впоследствии попало в руки Красной армии и было переправлено в Советский Союз, в итоге оказавшись в Восточном Берлине. Вторую часть Беньямин раздал нескольким друзьям. О судьбе этих бумаг во время войны мало что известно, но в 1946 г. они находились в Цюрихе у сестры Беньямина Доры, которая впоследствии отправила их Адорно в Нью-Йорк. Бумаги, представлявшие наибольшую ценность для Беньямина, в частности основные материалы по пассажам, вариант «Берлинского детства на рубеже веков» 1938 г., третий вариант «Произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости», авторский экземпляр «О понимании истории», его сонеты, машинописные рукописи «Рассказчика» и «Комментария к стихотворениям Брехта», а также несколько теоретически значимых писем от Адорно, он отдал Жоржу Батаю[471]. Батай доверил большую часть этих материалов двум библиотекарям парижской Национальной библиотеки, где бумаги Беньямина и оставались во время войны; после войны Пьер Миссак разыскал часть спрятанных бумаг – главным образом папки с материалами по пассажам, забрал их у Батая, а впоследствии переслал со специальным курьером Адорно. Оставшиеся бумаги, в число которых входили последние черновики и заметки к частично законченной работе «Шарль Бодлер: лирический поэт в эпоху высокого капитализма», долгие годы считались утраченными. В 1981 г. итальянский издатель Беньямина философ Джорджио Агамбен обнаружил ряд материалов, написанных почерком Беньямина, в архиве Батая в Национальной библиотеке и среди бумаг, переданных ему вдовой Батая; выяснилось, что это недостающая часть рукописей, доверенных Батаю в 1940 г. Возможно, Батай после войны по ошибке отдал лишь часть собрания рукописей, переданного ему Беньямином, а может быть, эти материалы хранились в другом месте и о них забыли – так или иначе, точного ответа на этот вопрос у нас нет[472].