– Нет, – отвечал председатель, – не пропишу. Вам не полагается жить в этом доме».

Закончилось всё тем, что Булгаков принёс, как было написано в «Собачьем сердце», «окончательную бумажку. Фактическую. Настоящую!». Подписала её жена председателя Совета народных комиссаров, председатель Главполитпросвета при Народном комиссариате просвещения Надежда Константинова Крупская.

«Барашковые шапки склонились над листом, и мгновенно их разбил паралич. По часам, что тикали на стене, могу сказать, сколько времени он продолжался:

Три минуты».

Как писал сам Булгаков в «Мастере и Маргарите», киностудии и фотографы «заплатили бы недурные деньги, если б имели возможность» запечатлеть эту «немую сцену».

Ещё меньше известно об управдоме в прототипе «калабуховского дома». Правда, дядя Булгакова, Николай Михайлович Покровский, справился с угрозой «уплотнения» не по рецепту своего литературного альтер-эго профессора Преображенского, а в более традиционной манере – вселил к себе в квартиру племянниц, чтобы «уплотниться», по крайней мере, родными людьми (Зоя Пельц оформила в качестве проживающей в квартире прислугу Манюшку, а потом и вовсе открыла ателье).

Были свои управдомы и в других местах, где жил Булгаков и, судя по всему, они всюду в меру своих сил отравляли ему жизнь…

Впрочем, только ли отравляли? И в «нехорошей квартире», и в «калабуховском доме», несмотря на разруху, «дважды в день две серые гармоники под подоконником наливались жаром, и тёплыми волнами расходились по всей комнате» (кстати, обратите внимание, что по комнате расходится не тепло, а батареи). Так что Швондер, при всей к нему булгаковской антипатии, со своими задачами управдома справлялся. Да и Никанор Иванович Босой из «Мастера и Маргариты» как-то ухитрялся закупать нефть для парового отопления даже и без «интуристовских денег», несмотря на то, что в «жилтовариществе был, увы, преизрядный дефицит». Ну как при этом не быть «выжигой и плутом»? И как, в конце концов, взяток не брать, если их постоянно суют?