Уокер был странным лохматым блондином, даже почти красивым (но все-таки нет): он как-то стремительно мелькнул в конце 1970-х в нескольких заметных фильмах, вроде «Водителя» и «Смертельного спорта», а потом так же быстро исчез. Джейк Ван Дорн ищет свою дочь, но в то же время он ищет хоть кого-то, кого можно наказать – за то, что она уехала из Гранд-Рапидса, попала на эту 8-миллиметровую пленку и вынудила его спуститься в этот ад на Земле. Когда он оказывается лицом к лицу с живым воплощением ее падения – человеком, на его глазах всадившим член в его дочь (к тому же сзади), – и фильм, и Ван Дорн доходят до точки кипения.

Да, как и Щёголь в «Таксисте», Спермо-Джим может быть неприятен, но не вызывает однозначного отвращения. Его первая реакция при виде идиотски выряженного Ван Дорна – здоровый скептицизм, который полностью разделяет публика.

Но потом, когда герой Скотта узнаёт его и начинает расхваливать прежние роли Джима, Уокер вдруг трогательно расцветает. Из высокомерного грубияна он превращается в восторженного начинающего актера: «Да, у меня есть удачные работы. Коротышки в основном, полные метры тоже – больших ролей пока не было, но это все очень хорошие фильмы».

На короткое время ему кажется, что его зовут не в обычную порнуху, а в настоящий фильм, – и его искренний восторг слегка заразителен. И это единственный момент, когда Шредер снимает сутану проповедника и показывает нам порноиндустрию такой, какая она есть.

Не как преступный синдикат.

Не как четвертый круг ада.

А как легальное, платящее налоги кинопроизводство, предоставляющее откровенное развлечение для взрослых.

Спермо-Джим говорит Ван Дорну, что порнуху с его дочерью сняли какие-то студенты, заплатившие ему 20 долларов. Иными словами, Кристен – не то что Кэрен Лэмм в «Выслеживании»; она хотела попасть в «Рабыню любви». Да, Кристен могла бы печь пирожные для прихожан Гранд-Рапидса, а вместо этого надела серебряные штаны и удрала в Голливуд сниматься в порнухе – но не потому, что ее заставили Спермо-Джим, развратные студенты и прочие карикатурные злодеи, которых Шредер хаотично набрасывает на пленку в последние полчаса фильма. Она сделала это из-за Ван Дорна. Она выбрала эту жизнь, чтобы сбежать из-под его строгой руки.

Увидев Джима и пережив короткий шок узнавания, Джейк приходит в себя и на какое-то время берет себя в руки. Он говорит, что видел «Рабыню любви», и спрашивает про актрису, с которой Джим там снимался: якобы ее он тоже хочет позвать в свой фильм. Джим жалуется, что после этой «чокнутой суки» у него член болел неделю. Тут Джейк взрывается, кидается на бедного парня и бьет его, пока тот не называет имя: очередной след, чтобы Джейк мог продолжить поиски, а Шредер мог продолжить фильм. В этой сцене мы видим самое смелое режиссерское решение Шредера: когда герой Джорджа К. Скотта обрушивает на бедолагу всю свою бессильную ярость, мы не на стороне Скотта. Мы даже думаем, что Джим не соврал про его дочь. Возможно, она действительно «чокнутая сука», которая чуть не расплющила ему член. Увы, после этой сцены фильму двигаться некуда, поэтому он сворачивает в сторону полной нелепости.