Каждый актер или статист, которого встречает Скотт по ходу погружения в эту задрипанную Голлижуть, существует лишь затем, чтобы расстроить, шокировать или взбесить нашего страдающего рыцаря в белых доспехах.

Все меняется с появлением Ники.

Ники разговаривает как персонаж из кино, однако ей достается несколько необычных реплик (как любительнице астрологии) и в целом позволено быть чем-то большим, нежели иллюстрацией деградации общества. Вдобавок Ван Дорну она (на удивление быстро) начинает по-человечески нравиться, и это дает Скотту возможность добавить в свою роль еще одну ноту, а не лупить весь фильм по одной и той же.

Но хоть Хабли тут ни в чем не виновата, Ники не получается по-настоящему убедительной. Эта секс-работница из конца 1970-х очень похожа на тех чудаковатых хиппи-оторв, которых в конце 1960-х играла Голди Хоун. В ней нет той глубины, которую Джоди Фостер придавала своей Айрис, а Линда Хэйнс – своей Линде Форше. Шредер хотел взять на эту роль Дайану Скаруид, только что номинированную на «Оскар» за «Скрытые пасы» Ричарда Доннера. Но, по словам Шредера, босс Columbia Pictures Дэн Мелник (подробнее о нем – чуть позже) «топнул ногой» и сказал режиссеру: «Я не хочу брать на роль актрису, которую не хочу трахнуть». И Шредер был вынужден уволить Скаруид и взять Сизон Хабли, о которой говорил: «Слишком смазливая для меня, но для Дэнни – в самый раз».

Как бы то ни было, Хабли в роли Ники немного оживляет действие, а также вводит новый интересный тематический элемент в этот замаскированный ремейк «Искателей».

В то время как искатель Ван Дорн идет по следам своей дочери Кристен, Ники постепенно начинает заменять ему дочь. Она вышла из мира и из культуры, которые Ван Дорн презирает; но ее как живого представителя этого мира он презирать не может. И сам он становится для нее живым представителем мира, ей незнакомого. Как и мы, зрители (а также как и Пол Шредер), она считает нелепыми его кальвинистские убеждения, однако уважает его право во что-то верить. И когда она говорит ему: «Через пару дней ее найдем», – мы впервые за весь фильм видим, что хоть кто-то дал несчастному отцу каплю надежды.

Сцена в аэропорту, когда Ван Дорн пытается растолковать Ники постулаты его закоснелого религиозного ордена, – единственная, где Скотту дали возможность проявить хоть немного обаяния и чувства юмора. Когда Ван Дорн слышит свою проповедь ушами Ники, даже сам он понимает всю ее нелепость. Каждый из героев считает своего спутника заблудшим, но относится к нему с сочувствием и заботой.