В реальной жизни, выплеснув обиду на первого попавшегося человека, которого он мог бы обвинить, и осознав, что его дочь не была похищена и снималась не из-под палки (а за 20 баксов), Ван Дорн, скорее всего, поехал бы домой. Но, поскольку это кино, Ван Дорн продолжает поиски. И, чтобы кино не заглохло, Шредер кладет на стол целый список неубедительных сюжетных поворотов, которые лишают фильм последних остатков правдивости.

Пол Шредер – прекрасный сценарист с одним, но очень большим недостатком. Он не может писать жанровые фильмы. То ли от невнимательности, то ли из-за внутреннего презрения к жанру все его жанровые сценарии напичканы абсурдными перипетиями, которые нужны лишь для того, чтобы сюжет криво, косо, поскрипывая, но катился по ржавым рельсам.

В начале «Хардкора» невозможно поверить в то, что частный детектив (персонаж Питера Бойла), имея на руках так мало информации, смог найти порнофильм с дочерью Ван Дорна. (Не менее абсурден и тот факт, что в Гранд-Рапидсе нашелся кинотеатр, способный крутить 8-миллиметровую пленку.) Шредер даже не пытается объяснить, как персонажу Питера Бойла это удалось, хотя на этой находке держится весь сюжет. Наверное, он просто лучший частный детектив на свете (чего по нему никак не скажешь).

В «Американском жиголо» совершенно очевидно, что Джулиан Кэй (Ричард Гир) никого не убивал. Но, чтобы втянуть его в расследование, Шредер заставляет детектива, ведущего дело (Эктора Элизондо), вопреки всякой логике записать Джулиана в главные подозреваемые.

Когда он говорит Джулиану: «По мне, так ты чертовски виновен», – так и ждешь, что Джулиан спросит: «Почему?..» Но он молчит, потому что на этот вопрос есть только один ответ: Шредеру нужно было поставить Гира в опасное положение и превратить фильм из социального портрета в крутой детектив. Есть еще один мотив, который может объяснить поведение Элизондо: зависть. Но неужели мы, зрители, должны поверить в такое коварство полицейского? Неужели он готов посадить невиновного человека просто потому, что завидует его успеху среди женщин? Больше нигде и ничем этот персонаж не проявляет в себе такую черту.

Но ни один фильм Шредера не может похвастаться такой коллекцией роялей в кустах, как вторая половина «Хардкора».

Конечно, невозможно поверить, что Уокер может дать Скотту полезную информацию. Но это кино, и Шредеру надо тянуть дальше свою историю, поэтому, конечно, он ее дает.

Потом начинается этот непрошеный поворот со снафф-фильмами (который кажется мне еще более циничной формой эксплуатации, чем та, которую Шредер осуждает своим фильмом).