– Мне нужен твой адрес в Лос-Анджелесе, – сказал Тед. Я продиктовала, подождав, пока он запишет. Он пожелал мне удачи в моем новом предприятии и счастливого Нового года.

  Тед прощался со мной, хотя прямо этого не сказал. Я повесила трубку, встревоженная, вспомнив о праздниках шестилетней давности. С тех пор столько всего произошло, и лишь редкие события полудюжины последних лет оказались для нас обоих счастливыми. Как хорошо, что люди не знают, что их ждет впереди, подумала я.

  В тот предпоследний день 1977 года Тед сделал еще несколько звонков: Джону Генри Брауну и журналисту из Сиэтла – человеку, которого он то уважал, то осуждал. Он пространно намекнул ему, что собирается посмотреть игру «Вашингтон Хаскис» на стадионе «РоузБоул», но «не из своей камеры». Звонил ли он Мег, я не знаю, однако подозреваю, что общался с Кэрол Энн Бун, которая, по слухам, передала ему большую сумму денег, навещала его в тюрьме и смотрела на него влюбленным взглядом, как и многие другие женщины до нее.

  А потом Тед пересмотрел свой план. Предстоящий процесс его больше не беспокоил: он просто не собирался на нем присутствовать.

  Тюрьму округа Гарфид он изучил лучше любого надзирателя. Привычки и слабости четырех охранников знал лучше их самих – до тонкостей изучил даже их движения. Несколькими месяцами ранее бывший сокамерник Сид Морли дал Теду план здания. Тед запомнил расположение каждого коридора и закутка. У него была ножовка – кто ее передал, он так и не признался. Главное тюремное правило – «не стучать» – он уяснил давно.

  На потолке его камеры была металлическая пластина, к которой должна крепиться осветительная арматура. В тюрьме с большим перерывом велись электромонтажные работы, однако через несколько дней рабочие должны были закончить. Долгие шесть или восемь недель Тед выпиливал в потолке тридцатисантиметровый квадрат. Он сделал это настолько точно, что никто ничего не заметил. Иногда его по два дня не было в камере, но «люк» так и не нашли.

  Работал он по вечерам, когда заключенные принимали душ: шум воды и громкие разговоры заглушали шум. Размер отверстия был ограничен стальной арматурой. Чтобы пролезть в него, Теду пришлось похудеть почти до шестидесяти килограммов. Жалобы на тюремную еду служили лишь прикрытием.

  В течение последних двух недель декабря Тед проползал через потолочное отверстие в пыльное пространство над ним и изучал его. Каждый раз перед спуском его сердце замирало при мысли, что его раскрыли и внизу ждут охранники, чтобы «вышибить из него дурь».