Силуан описывает одного молодого человека, приехавшего с Карпат на Афон. И этот человек сказал: «За мою жизнь я никого не опечалил, не оскорбил». И Силуан, выслушав эти слова, подумал: «Вот, за таких людей Бог хранит землю». Так что внешне пути могут быть разные, не обязательно монашество, но по существу своему другого пути нет: «Если кто хочет спасти душу свою, пусть погубит ее и несет Мой крест» (см.: Ин. 12:25)... Говорить иначе трудно. Так, Господь сказал, что верующий в Него берет крест, добавив: «В мире будете скорбны, но дерзайте: Я победил мир» (Ин. 16:33). Почему все мы будем скорбны в этом мире? — Потому что, когда появляется в нас жажда, чтобы любовь Христа царствовала в мире, мы видим обратное. Весь мир страдает, и любовь Христова в этом мире неизбежно страдает: вместо проявления любви — проявления ненависти, отвержения, унижения человека. Так, есть такое парадоксальное выражение: «Хочешь видеть святых — иди во ад».

Так что внешне можно говорить о множестве путей: на всех путях можно спастись. Но, по существу-то говоря, все-таки путь есть один — это Сам Христос.

Вопрос: У многих Отцов греческих, например у Максима Исповедника, есть очень изощренные понятия и развита техника логическая... Делали они это для защиты христианского учения от внешней мысли, или это нужно внутренне, для спасения?

Отец Софроний: Это нужда и для всякого христианина.

— Но старец Силуан обходится без этих понятий!

Отец Софроний: О нет, он говорит о том же, но в других терминах. У Силуана тот же путь, что и у Максима Исповедника. Но Максим Исповедник, когда его били и резали язык, говорил: «Может быть, Господь простит мне грехи мои». Видите, как он принял страдание? Выражаем мы различно, но все-таки жизнь — единая. И то, о чем говорит Силуан, нисколько не ниже того, что говорит Максим Исповедник: это та же высшая сфера...

Исторически есть необходимость в богословских школах, но для жизни в Боге вечном это необязательно. Силуан не получил никакого образования. Однако Бог нашел путь сообщить ему Свою жизнь, ибо состояние, которое дано было жить Силуану, было состояние Самого Христа. Это видно из его слов: «Иное смирение аскетическое: „я хуже всех“, и иное смирение Христово, неописуемое». Люди, изощренные интеллектуально, выразили бы это как релятивное смирение аскетическое и абсолютное смирение Бога. Последнее «неописуемо», его ничем выразить нельзя, но это было реальное состояние, в котором Силуан жил. Он есть действительно дар Божий нашему веку.