Важно отметить, что у каждого человека — свое «субъективное» дно, своя красная черта, пересекая которую он говорит: «Хватит, нужно что-то менять!» Для одного человека даже тюрьма не является дном, в то время как для другого дном становится предупреждение начальника на работе.

Казалось, что не было более упрямого человека на земле, чем Фараон. Десять казней египетских ничему не научили его, и даже после Исхода евреев из Египта он собрал войско и бросился за ними вдогонку. Даже великое чудо расступившегося моря не остановило тирана, который вместе со своей армией вошел в пучину морскую в попытке догнать убегающих. Но затем Моисей простер свою руку над морем, и море накрыло все воинство Фараона, колесницы и всадников, утонули «все до одного» (Шмот 14:27–28).

«Нам не пристало падать духом». Цицерон

«Нам не пристало падать духом».

«В усердии — все». М. Ю. Лермонтов

«В усердии — все».

Кто скоро может упасть, тот стоит нетвердо

Кто скоро может упасть, тот стоит нетвердо

Что означают слова «все до одного»? Все, включая Фараона, погибли, говорят мудрецы Талмуда. В соответствии с этим мнением, гибель египтян является предупреждением всем, кто думают: «Не согрешишь — не покаешься, не упадешь на дно — не поднимешься». Ибо многие падали, но лишь немногим удалось подняться.

Однако если человек уже упал на дно, то ему нужно узнать второе мнение мудрецов, которое не противоречит, а лишь дополняет первое. Что означают слова «все до одного»? Все, включая Фараона, утонули! Оказавшись на дне морском, Фараон раскаялся — и был спасен. В дальнейшем, по преданию, он становится царем Ассирийской империи и призывает к раскаянию грешников города Нинвей.

Ударившись о дно, нужно помнить — удар судьбы должен явиться не концом, а началом. Ведь, извлекая из неприятностей жизненный опыт, человек превращает падение в начало подъема!

Ночь особенно темной кажется перед рассветом. Так и в жизни: когда, казалось бы, все безвозвратно потеряно и неизбежным кажется конец, судьба вдруг возносит своего избранника на самые вершины успеха.

Создатель первого в Японии централизованного государства, Иэясу Токугава, перед тем как стать сегуном и завершить процесс объединения страны, прошел через ужасы междоусобиц и не раз оказывался на волосок от гибели[412].

На его глазах был зарезан своими слугами дедушка, а мать была изгнана из семьи. В шестилетнем возрасте он едва не стал заложником. Отец решил пожертвовать сыном ради безопасности всего рода, и жизнь Иэясу оказалась на волоске. Через год отца Иэясу зарезал его собственный телохранитель, а Иэясу оказался в плену. Вернуться домой он смог только в девятнадцать лет, и еще два года ему понадобилось, чтобы преодолеть сопротивление буддийских общин, не признававших его власть.