На одном кастинге узнают, что я музыкант, и, протягивая гитару, просят что-нибудь сыграть и спеть. «Да пошли вы в жопу!» – заявляю я и спокойно ухожу из мажорного кабинета с дубовыми панелями на стенах. У меня такой уверенный и презрительный вид, что моему агенту тут же перезванивают, чтобы предложить роль. Я, конечно, не актер, но знаю, что такое шоу.

По опыту я знаю, что в ожидании, пока тебя вызовут на кастинг, можно провести несколько часов, поэтому всегда беру с собой книжку. Кроме того, вид читающего человека создает впечатление незаинтересованного спокойствия и пресекает попытки завязать бесполезную беседу со стороны вызванных на кастинг соискателей. Я уже прочитал две трети романа Германа Гессе «Игра в бисер» и полностью ушел в закрытый эзотерический мир утопии, который создал автор, как тут меня вызывает режиссер. Я засовываю книгу в карман пиджака и захожу в комнату.

Там сидят всего два человека: женщина из кастинг-агентства, благодаря которой меня несколько месяцев назад взяли на съемки рекламы, и режиссер картины Фрэнк Роддэм.

Фрэнку чуть больше тридцати, но выглядит он явно моложе своих лет. У него вид человека, знающего, что он, как серфер, мчится на волне славы. Он обрел такую уверенность в себе, что заменил плебейскую «К» в своем имени «Franc» на «С» – словно благородный патриций и истинный европеец. Он снял высоко оцененную критиками документальную драму «Кукла» об умственно отсталой девушке и перешел из затхлых коридоров ВВС в волшебный мир большого кино.

Я присаживаюсь, и начинаются обычные игры и хороводы. Тебя внимательно осматривают: как ты одет, как держишься, как выглядит твое лицо в разных ракурсах. Я все это знаю и спокойно выдерживаю оценивающие взгляды, гляжу на них, иронично скривив угол рта, но мои глаза не выдают никаких чувств.

Режиссер видит торчащую из моего кармана книгу.

«Что читаешь?»

Он говорит с интонацией человека – выходца из среднего класса, чирикает как птичка, но в его произношении я улавливаю скрытые, очень незаметные нотки провинциального акцента, который, кстати говоря, похож на мой собственный, но не совсем из моих мест, а что-то очень близкое. Теперь я знаю про него больше, чем он про меня. Игра продолжается.