Младший лейтенант Миша Карпин, худощавый, жилистый разведчик с костистым лицом, прижал палец к губам и ужом пополз по толстому ковру перепрелой листвы. Зотов проводил Карпина завистливым взглядом. Эх, молодость, столько дней в пути, а сил у летехи на пятерых. Зотову он сразу понравился. Двадцати пяти нет, но дело знает, хватка у парня крепкая. Глаза умные, цепкие, с каплей необходимого в его работе безумия. В себе уверен, решения принимает быстро, голос тихий и веский.

Правее, за стволом упавшей березы, притаился рядовой Валера Капустин. Лицо у него по-детски округлое, розовое, с умилительными ямками на пухлых щеках, глаза огромные, удивленно расширенные, с пушистыми, девичьими ресницами. С таким лицом в армию брать не должны, иначе немцы могут распустить слух, будто большевики мобилизуют даже детей. Скандал мирового масштаба. Капустин радист, святая святых разведывательно-диверсионных подразделений, с горбом коротковолнового передатчика «Северок» за спиной. Если группа попадет в переплет, разведчики не раздумывая пожертвуют собой, прикрывая радиста, уничтожающего шифровальную книжку и рацию. А радист оставит последнюю пулю себе.

Старшина Акишин, самый возрастной в группе Карпина, сибиряк с хитрым прищуром, морщинистым лицом и выгоревшими на солнце усами, молча развернулся и взял тылы под прицел своего «Дегтяря». Все звали старшину просто – Егорычем. Было в нем что-то монументальное, основательное, родное. Даже пахло от него иначе, не порохом и потом, а горьковатой полынью, медом и табаком. Движения у него неспешные, плавные, пальцы, с прокуренными до желтизны, толстыми, слоистыми ногтями, удивительно ловкие.

Лейтенант подполз к Сашке Волжину. Сашка – парень боевой, в карман за словом не лезет, держится независимо и развязно. Весь в движении, в разудалом напоре, сгусток жизни и хорошего настроения, в речи козыряет характерными жиганскими присказками: «начальничек», «кодла», «сукой буду». Привычка цыкать слюной сквозь сжатые зубы. На урку не похож, так, городская шпана. Судя по говору, откуда-то с юга. Ростов? Краснодар?

Разведчики перебросились парой фраз, Карпин жестом велел подтянуться. За густым подлеском из сорных рябин открылась большая поляна, делянка лесорубов, судя по наваленным грудам подгнивших стволов. Тяжело вспорхнувшая стая ворон расселась на ветках и устроила сварливую трескотню. Заросшая дорога уходила на восток, теряясь в лесу. На поляне молчаливыми курганами замерли обрушенные армейские палатки с красными крестами на скатах. Лагерь брошен давно, от многих палаток остались лишь неряшливые груды кольев и потемневшего, расползшегося на лохмотья брезента. Тянуло мертвечиной.