Середину комнаты занимает стол, а середину стола — женщина. Микрофон, находящийся рядом с головой женщины, подсоединен к записывающему устройству. Женщина совершенно голая, а ее руки и ноги привязаны к кольцам по углам стола. У нее ожоги, следы от сигарет — на груди, на внутренней стороне бедер, на выбритом лобке. Блестящий хромированный расширитель открывает ее влагалище взору Наджьи Аскарзады. У ног женщины сидит мужчина во врачебном халате и зеленом пластиковом фартуке. Он заканчивает смазывать контактным гелем короткую электрическую дубинку, раздвигает расширитель до максимума и просовывает дубинку между стальными краями. Вопли женщины становятся нечеловеческими. Мужчина вздыхает, оглядывается на дочь, поднимает брови в знак приветствия и продолжает свои действия.

— Нет!.. — кричит Наджья.

Она видит какую-то белую вспышку, вокруг нее все ревет, словно уже настал конец света, ее кожа мерцает от синэстетического шока. Наджья чувствует запах лука, каких-то храмовых благовоний, сельдерея и ржавчины и приходит в себя на полу студии «Индиапендент». Над ней склоняется, присев на корточки, Тал. Ньют держит ее хёк в руке. Разрыв связи. Нейроны безумствуют. Губы Наджьи Аскарзады движутся, она пытается говорить. Девушка должна многое высказать, задать массу вопросов, но не может: ее выбросило из иного мира.

Тал протягивает свою изящную руку, настойчиво зовет ее куда-то.

— Пойдем, дорогуша, нам пора.

— Мой отец, он сказал...

— Он много чего сказал, детка. Не хочу знать... пусть все остается между вами. Нам нужно уходить...

Тал хватает Наджью за руку, тащит, пытается поднять ее, а она продолжает лежать в неуклюжей уродливой позе на полу. Ньют прорывается сквозь всплеск воспоминаний: абрикосовые деревья зимой, открывающийся мягкий черный портфель, пробег по коридору, комната со столом посередине и хромированным записывающим устройством.

— Он показал мне отца. Он перенес меня в Кабул, он показал мне отца...

Тал выводит Наджью через аварийный выход на грохочущую под их шагами железную лестницу.

— Я уверен, он показал вам все, чтобы заставить болтать как можно дольше, чтобы карсеваки смогли отыскать нас здесь... Звонил Панде, говорит, что они приближаются. Детка, ты слишком доверчива. Я ньют, я никому не доверяю. Теперь идем, если не хочешь кончить, как наша благословенная госпожа премьер-министр.

Наджья бросает прощальный взгляд на экран монитора, на хромированную дужку хёка, лежащего на столе. Иллюзии, призванные успокоить совесть... Девушка следует за Талом, как маленькое дитя.