С трудом покорившийся войсаулу «Калигула» стоял неподвижно в пространстве, навигационные огни были погашены, камуфляж включен, изредка только, на специальной частоте, доступной исключительно военным кораблям, подавая сигнал «Бип-бип» ("Я здесь — В засаде — Урга — Все в порядке — Не беспокоить — Не замечать!"). Полугай не сумел прикрыть киберпилотам блоки сознания, поэтому пришлось отключить их к шутам собачьим от питания аварийным рубильником, а на ходу пользоваться элементарным бортовым калькулятором. На «Калигуле» царила полная тишина… привычные уху любого космонавта звуки жизнедеятельности корабля просто не замечались… Войсаул спал утомленный, а наша Энди Костанди была преисполнена любви, и вряд ли даже мгновенный грохот катастрофы отвлек бы ее сейчас от наслаждения слышать стук бьющих в унисон сердец, ды-ды-ды, и так далее, см. дамские романы…
Полугай стоял в засаде над Велиндой. "Владыка Скорости", несший оплаченный груз каэтана, рано или поздно, но должен был появиться здесь. Впрочем, Полугаю больше негде было ждать. На пульте радиоцентра мигал в режиме «поиск» индикатор конкретной массы (настроенный на массу "Владыки Скорости), да поворачивалась над штурманским столом голографическая схема доступного для обработки мощнейшим сканером «Калигулы» пространства.
Засада всегда скучна, особенно засада плохо мотивированная, засада на удачу. Маллиган мог сто раз сойти с грузовика. Или сбросить груз и труп капитана в космос, и идти преспокойно в одному ему известном направлении, на тайную базу, ведь дело в Аяксе все-таки стояло туго… Полугай выбрал место для засады сразу после истории с изгаженным ордером, находясь в ярости, а последующий скандал с неподчинением ему киберпилотов ярость усугубил, — дрянь было место для засады, прекрасно Полугай понимал. Как не парадоксально, но привела его в чувство маллигановская баба, захваченная им на охоту в качестве живца… и после двух дней общения с ней Полугай не мог не признать, что вкус глумливый подонок ротмистр имел отменный… Правда, дура-баба явно втюрилась, но это очень хорошо. Хлопот меньше. Ну баба же, что вы хотите!.. Полугай продолжал ждать даже во сне, и ему снилось то, что вы сейчас прочитали.
Нашей Энди Костанди, Наконец Полюбившей, ни о чем таком низком не думалось. Никогда в жизни ей не было еще так безопасно и тепло. Это напоминало кислородное опьянение, каждое движение возбуждало, в ушах сладко шумело, во рту было хорошо, на ресницах сладость, грудь полна и готова, и стон изнутри распирает… но нельзя, Энди, Счастливая, не смей беспокоить усталого Кирьяна Антоновича, отринь себя, свои животные плотские глупости, познай же сладость отречения, когда бережешь ты сон и очаг твоего единственного и так далее… И Энди наша Костанди изо всех своих сил сохраняла полную неподвижность. Левая ее ладонь остекленела в районе паха Кирьяна Антоновича от страха интимно обеспокоить, правая рука затекла вообще от пальцев до локтя, на локте помещался стриженный затылок Полугая… но Энди вечность так выдержит, до конца, хотя шея ее горит одновременно от щекочущего дыхания сквозь бороду Полугая и от напряжения, — Энди позволяла себе только чуть касаться щекой груди его, голова была почти на весу… И она была счастлива. Ужасно, верно? Но что делать — женщина. Тысяча ликов, и каждый — истинен. В нашем, дорогие читатели, случае, нам приходится иметь как и Двойного Героя, так и две Энди Костанди. Энди Первая — до Кирьяна Антоновича. И Энди Вторая —