— А не проще, раз уж я заделался в резиденты, действовать через меня? — спросил Збышек. — И Дона? Нам доверяют, господин фон Марц. Нас ценят. Убийство нас не понравится нашим хозяевам. О! Вот вы говорите — стычки и на Севере, и на Юге, — это наши за нас мстят! Так вербуйте же меня и Дона, господин фон Марц! И волки целы, и овцы сыты!

— Не надо меня ловить, тем более, что у вас это слишком грубо выходит. Дональд Маллиган уже убит, Какалов, — ответил фон Марц. — Я думал над тем, что вы сейчас сказали… Вести с вами переговоры я нахожу очень для меня невыгодным, поскольку не знаю точно ответ на вопрос: являетесь ли вы сознательным агентом НК? Мне-то спокойнее считать, что вы — работник Аякс, случайно получивший в руки сведения глобальной значимости. Какой смысл мне вас вербовать? Для чего — вербовать? Посредник, Какалов, мне не нужен. Тем более — вы. Вы слишком умны, автономны, самодостаточны, вы способны на невероятные интерпретации… вы были бы самым худшим и опасным посредником из всех, каких только можно представить… Однако, как лицо сугубо ответственное, я не могу игнорировать противоположную возможность — вы агент НК. Следовательно, вы будете уничтожены. Так, или иначе.

— Спасибо.

— Да. Вы, Какалов, из тех личностей, которые — если они не принадлежат нам и телом и душой — подлежат обязательному уничтожению. Я называю таких Героями.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Итак, Какалов?

— Наверное, нет.

Фон Марц не удивился.

— Ну, раз вы так отменно категоричны, Какалов, тогда, вероятно, мне, ради всего святого, придется отдать приказ охране, чтобы курс «кактуса» был прерван немедленно, сегодня же. Денек вам на раздумье — шанс должен оставаться всегда, правда, Какалов? а потом сразу, без расслабляющих процедур приступить к ментобурению. А что делать? Война, Какалов.

И Збышек, прекрасно понимая, что совершает самую большую глупость в своей жизни, и одновременно — самый главный свой подвиг, причем, подвиг идеальный — без зрителей и наград, никому уже, кроме него самого не нужный, — Збышек сказал:

— …, господин фон Марц.

— Жаль. Мне действительно жаль.

— Спасибо, — в третий раз сказал Збышек. Как правило, больше раза в год «спасибо» с его уст не слетало. Все-таки Фон Марц поразил его воображение, и впервые со времени ареста Збышек, наконец, почуял волю к жизни.

А еще больший энтузиазм возник у него через секунду, когда за спиной фон Марца возникла — абсолютно бесшумно — черная фигура, и ненавязчиво блеснул у горла господина действительного тайного советника клинок стропореза.

— Ведите себя по возможности тихо и естественно, — бестрепетно прошелестел голос со странным акцентом. Рука фон Марца, дернувшаяся по направлению к подмышке, медленно опустилась на колено.