Следы погрома еще не устранили. Большую часть разбитых вазонов и клумб, конечно, уже увезли, но в саду и вокруг дворца все еще мельтешили десятки разнорабочих, катящих тачки, замешивающих раствор, или укладывающих мраморные плитки. За всей этой суетой, будто в концентрационном лагере, присматривали вооруженные охранники, угрюмые и озлобленные – вероятно, лысый Рома после побега заключенных задал своей армии немалую взбучку…

Легок на помине, показался и сам Ромыч. Все в той же кожаной куртке, со сверкающей в искусственном свете лысиной, он вышел из-за края живой изгороди, внимательно разглядывая машину. Оружия в руках не было, но дистанцию бандит сохранял довольно безопасную даже для сильного взрыва. За его спиной, словно тени, замерли двое узкоглазых.

– Только без глупостей, Леша, – наконец-то произнес Покрышкин, и в первый момент Матвеев не узнал его голос – посеревший, огрубевший, будто брошенный в угли кусок камня. – Держи себя ровно и спокойно, правда на нашей стороне. И не бойся ничего, это главное, в обиду не дам в любом раскладе. Понял меня?

Вместо ответа Алексей лишь кивнул, но шефу этого было достаточно. Он до предела уменьшил тонировку, позволяя охранникам вокруг электромобиля внимательно рассмотреть сидевших внутри. Те, хоть беспокойства и не проявляли, держались настороженно, а Леша был уверен, что короткоствольные автоматы в их руках давно сняты с предохранителей…

– Выходим, – приказал Паша, первым открыв дверь.

Двигался мягко, демонстративно неспешно, держа руки перед собой. Леша повернулся к двери, собравшись последовать его примеру, и вдруг понял, что ноги отказываются. Руки тоже не слушались, а страх вот-вот грозил утопить сознание.

Он наблюдал, как к Павлу подходит охранник, как его заставляют положить ладони на затылок, как ловко обыскивают, но так и не мог заставить себя открыть дверь. Герой, поражающий чудовищных монстров из плазменной винтовки, куда-то исчез, оставив Алексея Матвеева посреди бандитского двора, недавно изуродованного ракетным огнем.

Охранники с его стороны машины начали что-то подозревать. Один из них приподнял оружие, второй беспокойно взглянул на лысого Ромыча. Тот нахмурился, нетерпеливо махнул Алексею рукой – какого, мол, хрена ты там забыл, выбирайся?! От нелепости, ужаса и неловкости происходящего Матвеев чуть не расплакался. Повернулся влево… и увидел глаза Покрышкина.

Он до сих пор многого не знал о своем шефе. Догадывался о нелегкой судьбе, об ушедшей жене и пострадавшем напарнике, о службе и позорном увольнении, но подробнее не знал ничего. Однако сила, переполнявшая этого человека, говорила много больше, чем факты биографии. Именно она заставила безропотно повиноваться при первом пробуждении, а затем поманила за собой, прикрывая щитом. И сейчас во взгляде Павла он снова увидел ее – спокойную и глубокую, как впадающая в океан Обь.