— Поверни налево, — скомандовала мама, когда впереди показалась развилка. — А дальше прямо.

Я выругалась себе под нос, зная, что за такие слова мне грозит домашний арест, если мы до этого доживем, а потом выругалась еще раз, мысленно. Сколько бы я прежде ни боролась со своими особыми способностями, сейчас мне остро не хватало моей функции GPS. Мне, конечно, помогала мама, но у Номер Три в голове была рабочая навигация.

— Я всё слышала.

— Тебе нельзя на меня сердиться, это я так расту и развиваюсь, — выпалила я, повторяя то, что она сказала мне в аэропорту.

Она сжала мое право плечо. Крепко.

— Это не шутки, Мила. Скажи мне одну вещь: ты помнишь что-нибудь из своего прошлого в военном комплексе, хоть какую-нибудь мелочь?

Я обогнала очередную машину, гадая, почему мама решила поговорить, об этом именно сейчас. Но я слишком хорошо ее знала, чтобы спорить. Когда на маму находит упрямство, с этим ничего не поделаешь.

— Немного. Я вспомнила белую дверь лаборатории. И испытания Милы Номер Один.

Ее рука сильнее сжала мое плечо.

— Я стерла твои воспоминания о комплексе, Мила, — я стерла их все, — сказала она с каким-то странным придыханием.

— Видимо, парочку пропустила.

Мама помотала головой, так что ее хвост заметался по спине:

— Нет, Мила. Я стерла их все — я уверена. А значит, ты каким-то образом сохранила их самостоятельно. Вот что значит развитие. Ты с каждым днем все больше становишься человеком… даже если не осознаешь этого. Что бы ты ни делала, не забывай об этом.

— Ладно. И я не против узнать обо всем этом поподробнее — но позже.

А в данный момент я была немножко занята. Кроме того, когда мама заговорила об этом сейчас… это прозвучало так, словно она была уверена, что с ней случится что-то плохое.

По телу пробежала дрожь, но я взяла себя в руки.

Я не стану думать о том, что случится, если нас поймают.

Не стану.

Тяжело дыша, я крепче вцепилась в руль.

— Когда проедем Мемориал Линкольна, сверни на восток, на дорогу к мосту Куц, — сказала она.