У них были даже собственные виноградники, подумала она.

«Тессье-Эшпул СА»[51] – раскорячились по-паучьи буквы августейшего шрифта.

– Попались! – с вызовом прошептала она.

8 Техасское радио

8

Техасское радио

Сквозь рваные дыры в пластике, которым затягивали окно, Мона видела солнце. Слишком мерзкое место, чтобы тут оставаться, – особенно если не спишь и не торчишь. А сейчас как раз ни то ни другое.

Потихоньку выбравшись из постели, она поморщилась, когда ее пятка коснулась голого пола, и на ощупь нашла плетеные пластмассовые сандалии. Ну и грязная же дыра! Стоит легонько прислониться к стене, и столбняк тебе уже обеспечен. От одной мысли мурашки ползут по коже. А вот Эдди, похоже, это не волновало. Он настолько погружался в свои аферы, что вообще ничего вокруг не замечал. И всегда ему удавалось каким-то образом держать себя в чистоте, как кошке. Он вообще был по-кошачьи чистоплотен – ни пятнышка грязи под полированными ногтями. Она уже давно догадывалась, что большая часть ее заработка уходит на его гардероб, впрочем, ей и в голову не пришло бы протестовать. Ей было шестнадцать, звали ее Мона, у нее даже ГРЕХа не было, а один пожилой лох ей как-то сказал, что есть такая песня – «В шестнадцать лет, и неГРЕХовна». Это означало, что Моне при рождении ГРЕХ – Государственную регистрационную характеристику – в файлы не записали и документ не выдали, так что она выросла за рамками почти всех официальных инстанций. Мона знала, что вроде бы можно обзавестись ГРЕХом, если у тебя его нет, но подразумевалось, что для этого придется идти в какое-то заведение и разговаривать там с каким-то пиджаком – а это было довольно далеко от представлений Моны о хорошем времяпрепровождении или даже о нормальном поведении.

Она давно уже приучилась одеваться в сквоте, могла бы проделать это и в темноте: натягиваешь сандалии, предварительно постучав ими друг о друга, чтобы согнать все, что могло туда заползти, потом – в два шага – к окну, где, как известно, в корзине из стиролона лежит рулон старых ньюсфаксов. Отматываешь с метр факса, скажем, день-полтора «Асахи Симбун», складываешь, разглаживаешь и кладешь на пол. Тогда на лист можно встать и дотянуться до стоящей рядом с корзиной пластиковой сумки, распутать связывающую ручки проволоку и найти нужную одежду. Вынимая ногу из сандалии, чтобы надеть трусы, уже знаешь, что ступишь на свежий факс; для Моны это стало догмой – полагать, что ничто не заползет на факс за время, необходимое для того, чтобы натянуть джинсы. И снова сандалии.

Потом можно надеть футболку или еще что, старательно обмотать проволокой ручки сумки и убраться отсюда. Макияж, если требуется, – в коридоре снаружи, где у сломанного лифта сохранилось подобие зеркала с приклеенным над ним обрезком биофлюоресцентной ленты «Фудзи».