Порфир уже промывал ей волосы холодной водой.

– Миста Ланье сейчас в Лондоне, мисси. Миста Ланье и я не разговаривать друг с другом в настоящее время. Сядь прямо.

Он поднял спинку кресла и обернул вокруг ее шеи полотенце.

– Почему? – спросила она, настраиваясь выслушать последние слухи «Сенснета», что было у Порфира второй специальностью.

– Потому что, – ровным голосом сказал парикмахер, тщательно зачесывая ей волосы назад, – он наговорил всем гадостей о некой Анджеле Митчелл, пока та была на Ямайке, наводя порядок в своей маленькой головке.

Этого она никак не ожидала.

– Гадостей?…

– А то, мисси.

Порфир принялся подстригать ей волосы ножницами, это было одним из его профессиональных бзиков: Порфир неизменно отказывался от лазерного карандаша, заявляя, что никогда к нему даже не прикоснется.

– Ты шутишь, Порфир?

– Нет. Мне бы он ничего такого не стал говорить, но Порфир многое слышит. Порфир всегда слышит. Он уехал в Лондон на следующее утро после того, как ты прибыла сюда.

– А что именно ты слышал?

– Что ты сошла с ума. Не важно, под кайфом или без. Что ты слышишь всякие голоса. Что психиатры «Сенснета» об этом знают.

Голоса…

– Кто тебе это сказал? – Она попыталась повернуться в кресле.

– Не мотай головой. Вот так. – Он вернулся к работе. – Не могу сказать. Доверься мне.

После отъезда Порфира еще несколько раз звонили – это рвалась сказать «привет» ее съемочная группа.

– Сегодня больше никаких звонков, – приказала она дому. – Эпизоды Тэлли я посмотрю наверху.

Отыскав в глубине морозильника бутылку «Короны», Энджи забрала ее с собой в спальню. Стим-модуль в тиковом изголовье кровати был снабжен студийного уровня дерматродами. Когда она уезжала на Ямайку, таких тут еще не было. Техники «Сенснета» периодически обновляли оборудование в доме. Глотнув пива, она поставила бутылку на столик и прилегла с тродами на лбу.