Вдалеке — словно Берилл стояла на пороге коридора пещер — появился огонек; он отражался в стенах, на полу и потолке миллионами, миллиардами сияющих точек — будто в дожде; кто-то шел с лампой — серебряная ножка в форме русалки, льняной абажур. Это был Джеймс.

— Берилл, — сказал он, — привет. Ты пришла. Здорово. Мы тебя ждем. Матье уже давно все приготовил, — он шел и шел к ней, и при этом оставался по-прежнему далеким, а пространство вокруг все расширялось, становилось бесконечным, черным, полным отражений его лампы. Берилл оцепенела от страха: под ногами зияла черная бездонная ночь, пылающая огнями. — Берилл, — вдруг оказалось, что он совсем рядом, юный, милый, взъерошенный, в белой полурасстегнутой рубашке, приталенной, с кружевными манжетами, восемнадцатый век, кавалер де Грие, — что с тобой?

Она боялась даже дышать, так страшно ей не было никогда: ни во сне, ни в реальности, — даже когда начал рушиться город; посмотрела на него мучительно.

— Это всего лишь иллюзия, — сказал он. — Зеркала. Придумка Эрика. Он обожает иллюзии. Мы всегда шутим: пока Эрик не построит свое гнездо, он не сможет жить. В доме полно ненастоящих лестниц, ненастоящих дверей, ненастоящих окон, исчезающих и появляющихся, говорящих портретов, летающих ваз… — он говорил и стоял ногами на бездне, и ни капельки не боялся, держал русалку за серебряную талию; шагнул к Берилл и обнял ее, крепко-крепко, прошептал: — Не бойся, я с тобой, а я умею летать. Со мной ты не упадешь — ни в бездну, ни в другие миры. Ты пришла за открыткой?

Она кивнула. Он щелкнул выключателем, и лампа погасла. Она вздохнула от восторга: вместо темноты теперь было звездное небо — везде; и звезды сияли, крошечные, и двигались; и они с Джеймсом словно и вправду летели.

— Вот видишь, — сказал Джеймс.

Она нащупала кольцо у себя на груди, на цепочке, сдернула его, цепочка порвалась, скользнула по телу куда-то вниз; положила кольцо на ладонь Джеймса, но Джеймс сжал ее пальцы вместе с кольцом; она ойкнула — такая сила вдруг обнаружилась в нем.

— Знаешь, я думал-думал и подумал: возьми его насовсем, пожалуйста.

Она молчала, лежа щекой на его плече, слушая сквозь мягкий батист рубашки его сердце, его тело, тонкое, гибкое, — девочки-балерины. Джеймс нашел ее руку и вновь надел ей кольцо на палец.

— Ты можешь опять не носить его на руке, можешь носить на цепочке, держать в шкатулке в ящике стола; я хотел бы быть с тобой помолвленным, вот почему я даю это кольцо; я хочу быть с тобой; потому что ты лучшая девушка на земле, Берилл; но ты уже с Эриком; что я могу поделать?